Коллекция пластинок Северуса была невелика, но он помнил, как купил эту пластинку. Голос певицы тронул его сердце так сильно, как ничто другое за долгое время. Он звучал резко и напряжённо, одновременно по-девичьи и с вековой печалью, словно певица испытывала гнев или сдерживала слёзы. Узнав в музыкальном магазине название песни и имя исполнителя, Северус поддался редкому порыву, купил пластинку и чем больше её слушал, тем сильнее эта песня притягивала его.
Юный Северус сидел в гостиной отцовского дома в Паучьем тупике. Вместо мантии волшебника он был одет в чёрные магловские джинсы и футболку — в тот день он ходил в магловский Лондон. Кожаная куртка небрежно висела на спинке стула, а ботинки валялись в углу.
Нынешний дом мало походил на тот, в котором Северус вырос: многочисленные книжные приобретения Северуса заполняли книжные полки, трансфигурированные из кусков дерева, в отличие от шлакоблоков и дощатых стеллажей, которыми он пользовался в своей комнате, когда учился в школе — пока ублюдок-отец был ещё жив, Северусу не разрешалось использовать магию для изготовления полок.
В кошмарах ночных мне сказали,
Что я проиграю бой.
Оставить меня убеждали
Мой перевал грозовой.
Северус смотрел на самого себя, наливавшего в бокал белое вино. Ему не нужно было вспоминать о том, что он чувствовал в ту ночь. Меланхолическая музыка соответствовала его настроению и была прекрасным противовесом вою ветра снаружи.
Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Я вернулась, вернулась домой,
Одной мне так холодно в свете,
Впусти же меня, окно открой.
Тобиас умер шесть недель назад, и юный волшебник никогда в жизни не чувствовал себя таким свободным. У старика не было ни семьи, ни друзей, если не считать пьяниц в пабе. Северус не позаботился о похоронах — это была бы пустая трата денег. Скорее, он дал отцу тот минимум, которого требовал долг. Никаких похорон и памятника для Тобиаса Снейпа. Всего лишь формальная кремация и незаконное захоронение в реке, куда он водил Северуса ловить рыбу, когда тот был совсем маленьким.
О, как же темно, одиноко
Вот так, вдалеке от тебя.
Тоскую. Судьба так жестока,
Мне холодно жить, не любя.
Я возвращаюсь, любимый,
Хитклифф, моя ты мечта.
С тобой мы навеки едины.
Как без тебя жизнь пуста!
Резкий стук в дверь так напугал его (как настоящего, так и юного), что Северус-воспоминание чуть не выронил стакан.
В тот вечер Северус никого не ждал. Он вытащил палочку и приоткрыл дверь, зная, что звонивший должен быть волшебником или ведьмой — только на прошлой неделе Северус наложил на дом заклинание, чтобы скрыть его от магловских глаз.
Слишком долго в ночи я бродила, скиталась,
И мне надо вернуться, вернуться домой.
Я исправлю с тобой всё, что в жизни осталось,
Я приду, я вернусь в перевал грозовой.
Северус подкрался к себе, юному, и посмотрел на фигуру в плаще с капюшоном, стоявшую на пороге.
Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Одной мне так холодно в свете.
Хо-о-олодно…
Там, судя по очертаниям, стояла женщина. Она оглянулась через плечо, словно опасаясь преследования.
Дай мне тепла,
Дай мне забрать твою душу.
— Что вам нужно? — требовательно спросил Северус-воспоминание.
Женщина повернула голову. Оба Северуса подавили вздох: младший — от неожиданности, старший — от внезапной боли.
Свет из дома падал на рыжие волосы. Её зелёные глаза покраснели, а щёки покрылись пятнами. Серый плащ скрывал зелёную форму целительницы, как будто она приехала прямо с работы. Она держала палочку обеими руками, нервно перекатывая её между пальцами.
— Северус? — голос женщины был хриплым и ломким. — П-прости… Я не знаю, куда ещё пойти.
— Лили, — выдохнул Северус-воспоминание.
Настоящий Северус скрестил руки на груди. По его щекам уже медленно катились слёзы. Он глубоко вздохнул, беря себя в руки, снова радуясь, что решил сначала посмотреть всё это в одиночку. Он отступил назад и прислонился к стене дома-воспоминания, заставляя себя оставаться бесстрастным наблюдателем.
— Лили, — растерянно повторил юный Северус. — Что ты здесь делаешь?
Лили попыталась ответить, но её душили слёзы, и она закрыла рукой рот, пытаясь сдержать рыдания.
— Слушай, тебе лучше войти. Здесь небезопасно.
Старший Северус поморщился от заметного акцента рабочих окраин своего младшего «я», гортанно произносившего «т», а «з» и «д» в слове «здесь» где-то потерялись, так что прозвучало «есяпасна».
Северус-из-настоящего вспомнил, почему у него вошло в привычку всегда говорить так формально — точность слов помогла ему избавиться от лениво-вальяжного выговора.
— Пойдём, Лили, — Северус-воспоминание мягко протянул руку, обнимая её за плечи.
Она прижалась щекой к его руке и вытерла слёзы. Северус протянул носовой платок, который она с благодарностью приняла, входя в комнату.
— Прости, — повторила Лили, глубоко вздохнув, когда Северус вернулся обратно на улицу и бросил снаружи быстрый ревелио. Ни одного волшебника не оказалось в радиусе действия заклинания, так что он закрыл дверь.
Лили стояла, оглядывая гостиную с книжными полками и единственным хорошим креслом, которое Северус трансфигурировал для себя, чтобы читать. Она выглядела маленькой, потерянной и до боли грустной.
— Что случилось? — наконец сообразил спросить младший Северус (это прозвучало как «Чёчилось», и реальный Северус снова поморщился) после того, как некоторое время таращился на расстроенную ведьму.
— Это Джеймс… он… он… — она снова прижала руку ко рту, и её слова утонули в рыданиях.
Северус никогда раньше не понимал, насколько он страшен в гневе. Он наблюдал, как лицо юного Северуса, слишком напоминавшее Тобиаса Снейпа, потемнело в гневе, когда он рыкнул:
— Что он сделал?
Крепко сжимая в пальцах палочку, молодой волшебник подошёл к Лили и обнял её за плечи.
— Нет… нет, Сев. Всё совсем не так. Он ничего не сделал, — Лили, покачав головой, потянулась к нему, вцепившись в рукава. Её лицо было залито слезами. — Не надо…
— Он сделал тебе больно? Я убью его на хрен. Что он сделал, Лили? Он тебя ударил? — Северус окинул её взглядом в поисках возможных отметин на коже.
— Он ничего не сделал, Сев, — твёрдо сказала Лили, хотя её голос звенел от слёз. — Он ничего не сделал!
— Ты уверена? — Северус посмотрел в глаза Лили, пытаясь понять, насколько правдивы её слова.
— Сев, — предостерегающе сказала Лили. — Северус! Перестань, — она отвела взгляд и отступила, освобождаясь из его хватки. — Убирайся из моей головы.
Музыка заполнила пространство между ними, когда Лили посмотрела на него. Теперь она крепко сжимала свою палочку, держа её слегка приподнятой на уровне бедра, переступив с ноги на ногу и прикусив губу.
— Это было ошибкой, — очень тихо произнесла Лили, шагнув к двери.
Северус сделал ещё один шаг назад.
— Прости, — тихо сказал он, предупреждающе подняв руки, — но я должен был знать, — его голос слегка дрожал. — Ты же знаешь, что… — он замялся, словно подыскивая подходящее слово, — люди… они лгут о таких вещах.
Гнев Лили иссяк. Она снова оглядела гостиную.
— Да, я знаю, — её плечи опустились. — Конечно, я знаю, — в её голосе прозвучала боль.
— Я больше не буду этого делать, — Северус поднял руку, проведя по волосам, и вздохнул: — Иди сюда, присядь, — он трансфигурировал кресло в маленький диванчик, уселся на него, приглашающе повёл рукой и тихо спросил: — Так ты расскажешь мне, зачем пришла сюда? После стольких лет?
Лили села рядом с ним, но не взяла его за руку, вместо этого положила палочку на колени и сложила руки на ней, долго смотрела на него, словно хотела прочесть его мысли, хотя никогда не была сильна в легилименции. Северус ответил ей тем же, ожидая, пока она соберётся с мыслями.
— Ты прислал свадебный подарок, — наконец заговорила Лили совсем о другом.