Она не хотела спрашивать и смущать Лукаса, давая ему в очередной раз понять, что всё в его мире было странным и непривычным, но при этом в её голове роились вопросы, ответы на которые ей не терпелось разузнать.
Как он обходился без повседневных вещей, которые она считала само собой разумеющимися?
Неужели он действительно охотился только с ножом или вовсе голыми руками?
Как он сделал сапоги и куртку, которые носил? Те, что были так тщательно сшиты вместе… Как?
Было ли ему одиноко?
Страшно?
Скорее всего, да. Он всё же человек.
Харпер улыбнулась и взяла ложку. Лукас сделал то же самое. Попробовал суп. Выражение несказанного удовольствия вновь появилось на его лице, и мышцы её живота сразу же свело в приятной истоме.
— Как тебе? Нравится?
Он кивнул, зачерпывая суп и громко чавкая.
— Солёный. Очень вкусный.
Харпер никогда не видела, чтобы кому-то так нравился куриный суп из банки, как Лукасу, и это заставило её улыбнуться. Она наслаждалась его радостью, его удовольствием. Хотя заметила, что он отодвигает все кусочки куриного мяса в угол своей тарелки.
Некоторое время они ели молча, потом Харпер наконец набралась смелости и задала ему один из своих многочисленных вопросов.
— Лукас, можно тебя кое о чем спросить?
Он зачерпнул ещё ложку и встретился с ней настороженным взглядом, но в итоге кивнул.
— Почему ты забрал журнал из офиса шерифа? — Она подняла руки в успокаивающем жесте и торопливо продолжила: — Это не имеет значения. Я ничего никому не скажу. Я имею в виду, это мелочь. Мне просто очень… любопытно.
Лукас положил ложку, и, казалось, раздумывал, отвечать или нет. Или, может быть, он был удивлен, что она видела, как он брал журнал. Наконец, он пожал плечами.
— Просто чтобы посмотреть… картинки.
— Фотографии? Эм. А… ты… ты умеешь читать?
Прежде она не думала об этом, но… раз его бросили в таком раннем возрасте, то, возможно, он вообще никогда не учился читать. Может быть, он никогда не ходил в школу.
— Пожалуйста, не смущайся, — сказала она, когда Лукас не сразу ответил. — Ты можешь научиться. Я могу научить тебя, если хочешь.
Ей понравилась эта идея. В голове сразу возник образ: они склонились над книгой, их головы почти соприкасаются…
Но Лукас недоверчиво сузил глаза, и Харпер пожалела, что так быстро разрушила хрупкое, только начавшее зарождаться между ними доверие.
— Немного умею. — Слова прозвучали странно разрозненно, словно Лукас не хотел их произносить.
Она покачала головой.
— О…
— Я ничего не знаю о мире. Я подумал, что журнал поможет понять.
Харпер перевела дыхание.
— Ясно. — Она склонила голову набок. — Что ты узнал из него?
Он растерянно улыбнулся и поднял брови, проводя рукой по своим густым, взъерошенным волосам. Он сам их подстригал. Без зеркала. Немного дикий вид в сочетании с мальчишеским выражением его мужественного лица заставили её сердце подпрыгнуть.
— Что там много еды. Почти на каждой странице была фотография, где продавалось что-нибудь съедобное.
Харпер улыбнулась. Она могла только вообразить, что он чувствовал, разглядывая картинки, учитывая, что многие годы он ел только рыбу, мясо… и то, что мог добыть в лесу.
— Ты хочешь попробовать что-то новое?
Он выглядел неуверенно.
— Понятия не имею. Может быть, пицца. Люди, которые его ели, выглядели счастливыми.
То, как он неправильно это произнес, сохраняя при этом совершенно серьезное выражение лица, рассмешило Харпер.
— Тогда я принесу тебе пиццу. Нужно будет добавить её в список покупок.
Лукас некоторое время смотрел на неё, вопросительно склонив голову набок.
— Зачем ты приехала сюда, Харпер? Это потому, что ты помогаешь полиции?
— Нет, я не работаю на них или что-то в этом роде. У меня есть свое дело, как я тебе уже говорила — сопровождаю любителей природы по диким местам. А сейчас я помогаю агенту Галлахеру проводить некоторые поиски в наших лесах и по возможности отвечаю на возникающие вопросы. Честно говоря, Лукас, ты, наверное, лучше меня сможешь помочь агенту выяснить, кто убил Исаака Дрисколла.
Он посмотрел ей за спину, в окно, расположенное на дальней стене.
— Мне всё равно, кто убил Исаака Дрисколла. — Он встретился с ней взглядом, и что-то вспыхнуло в его глазах: ненависть.