— Агент Галлахер позвонил мне сегодня днём и сообщил, что найдены доказательства, что моих родителей застрелили.
— Застрелили? Чем? Стрелами?
— Нет-нет. Пистолетом.
— Я думал, они погибли в аварии.
Харпер села на кровать; металлические пружины мягко скрипнули.
— И я так думала. Я всегда считала, что мы трое попали в аварию, а машину просто не могли найти. Я верила в это всю свою жизнь. Даже несмотря на то, что место, где нашлась машина, было странным, — она наморщила лоб, — то, что она была найдена на дне того каньона, лишь подтверждает их слова... Я так, так запуталась… Я не знаю, что думать, что чувствовать. — Она на мгновение замолчала. — Ты кого-нибудь видел возле этого каньона? Или, возможно, знаешь что-нибудь, что могло бы объяснить произошедшее с ними?
Лукас сделал несколько шагов к кровати и сел на неё, пружины издали глубокий, громкий скрип.
Харпер стала ещё острее ощущать его присутствие, силу его мужественного тела; его колено оказалось всего в нескольких дюймах от её, это нервировало и вместе с тем дико волновало.
— У меня нет для тебя ответов. Однажды, спускаясь вниз по каньону, я увидел, как солнце освещает что-то на дне. Машина была почти полностью покрыта ветками и листьями. Когда я заглянул в окно, то… увидел их там. Кулон лежал на сиденье. Багажник был приоткрыт, а внутри лежал только синий рюкзак. Я взял его с собой и снова полез наверх. Иногда я возвращался туда, сам не знаю, почему. Может быть, потому что твоя мама казалась… реальной, живой. Я так хотел… даже не знаю... Наверное, я хотел отблагодарить её. Она… её слова… её мысли… они поддерживали меня, с ними мне хотелось жить.
Харпер моргнула, слезы жгли ей глаза. Лукас сказал, что навещал их, чтобы приободрить её, показать: её родители не были одни. Но это и ему помогало не чувствовать себя таким одиноким.
«Ты разбиваешь мне сердце», — подумала Харпер, затаив дыхание.
— Я знала, что права.
— В чём?
— Эти заметки предназначены тебе.
Лукас улыбнулся своей неуверенно-очаровательной улыбкой, Харпер улыбнулась в ответ, застенчиво проведя пальцем по одной из открытых пружин.
— Чему ты научился у неё?
— У твоей мамы? — Он на мгновение прищурился, глядя в окно, очевидно, серьезно обдумывая вопрос. Когда он снова посмотрел на неё, то спросил: — Ты читала её? Книгу, о которой твоя мама рассказывала в классе?
— Граф Монте-Кристо? — Харпер одарила его сияющей улыбкой. — Да, дважды, и смотрела фильм.
— Фильм? Есть ещё и фильм?
Она улыбнулась. Ей нравилось, что он задавал вопросы скорее как утверждение, словно для того, чтобы повторить новое слово, новую информацию, а не услышать подтверждения.
— Да, и очень хороший. Так не всегда бывает, когда экранизируют книги. Ты когда-нибудь… ты когда-нибудь смотрел кино? — Харпер чувствовала себя неловко, но если не спрашивать и не задавать вопросы, то она никогда не узнает Лукаса получше, а ей так этого хотелось. Она провела с ним достаточно времени, чтобы понять — Лукас не спешит рассказывать о себе.
— Я никогда не смотрел кино, но слышал о нём, когда был ребенком. И я смотрел телевизор.
Харпер кивнула.
— Кино — это как телевизор, только на большом экране. — Харпер было странно говорить подобную фразу человеку примерно одного с ней возраста. — Как бы то ни было, «Граф Монте-Кристо» — одна из моих самых любимых историй. Она о мести, но в большей степени, как мне кажется, о прощении.
— Я попытался понять историю только из того, что писала и думала о ней твоя мама. И по вопросам, которые она задавала. Я не знал этого слова раньше — месть. Это значит злиться, а потом сводить счеты. Но твоя мама была похожа на тебя. Она думала, что эта история больше о прощении. — Лукас сделал паузу. — Твоя мама считала, что большинство людей — хорошие. Она надеялась, что её ученики будут думать так же.
— А как ты считаешь?
Его губы слегка дрогнули.
— Но я ведь не её ученик.
— Ученик. Ещё какой. Я думаю, ты изучил её мысли и идеи — то, что она находила важным и ценным — более внимательно, чем любой мальчик или девочка из её класса.
Казалось, Лукаса это обрадовало.
— Возможно. Но… не знаю, верю ли я, что хороших людей больше, чем плохих. Я не знаю достаточно о мире за пределами этой книги. А я её ещё даже не читал. Но твоя мама заставила меня почувствовать… — Казалось, он подыскивает подходящее слово.