— Они же могут просто, последовать за мной, идя по следам кайилы, пока мое животное не падет от усталости, — заметил я.
— Несомненно, — согласился Кувигнака, и добавил — но я не думаю, что они поступят таким образом.
— Они позволяют тебе уйти, — объяснил Грант.
— Уходите сейчас, — предложил Кувигнака, — позже, в главном лагере, другие, возможно, не будут настолько снисходительны.
— Беги, — сказал торговец. — У тебя будет прекрасная фора перед другими, из главного лагеря, что в нескольких днях пути отсюда. Они могут захотеть преследовать тебя. Беги сейчас, и у тебя будет хороший шанс на спасение. Это — несомненно, и было их намерением.
— Почему они позволили мне подобное? — не понимал я.
— Я не знаю, — пожал плечами мой товарищ.
— Мне приказали следовать за ними, и я пообещал, что сделаю это.
— Было необходимо, чтобы такая команда была дана, — сказал он. — Ни один из них не ожидает, что Ты будешь ее выполнять.
— Но я сказал, что буду.
— Они не ожидают, что белый сдержит свое слово, — пояснил Грант.
— А твое слово уважают в Прериях, или нет? — поинтересовался я.
— Думаю, что да, — ответил он.
— Отныне также, будет и с моим словом, — сказал я.
— Беги, не будь дураком, — закричал Грант.
— Что Ты собираешься делать? — спросил я своего друга.
— Я пойду в основное стойбище Кайила. Я приехал сюда, чтобы торговать.
— Значит, у тебя есть дела в этих местах?
— Да.
— Вот и у меня тоже, есть дело в этом месте.
— Ты безумец, — развел руками Грант.
— Возможно. Но я пришел в Прерии, не для того чтобы отступить теперь.
— Вставай, — приказал он, ребром своей стопы слегка пиная Прыщи в бок. — Пора работать.
— Да, Господин, — проговорила она, вскакивая, и расправляя ладонями подол своей крошечной рабской туники. Она была единственной из девушек, одежда которых не была сорвана дикарями. Рыжеволосая, Лоис, Коринн, Инес, Присцилла и другие, все были немедленно раздеты. Кэнка разрешил ей оставить одежду, так как есть, чтобы обозначить различие между той, кто мог говорить на языке Кайила, и другими, теми, кто не мог.
Безусловно, существуют некоторые споры относительно того, унизительно ли для женщины находиться перед Господином в одежде или просто абсолютно голой, за исключением, разве что ошейника. Конечно, рабские туники оставляют немного простора для воображения. Среди рабынь, конечно, мало практических разногласий, хотя есть некоторые теории. Девушки, крайне дорожат даже самой крошечной тряпкой, которая могла бы предоставить им некоторую, хотя бы призрачную защиту, от властного и пристального взгляда Господина. Также, с точки зрения рабовладельца, немного одежды на рабыне можно было бы оставить, поскольку они находят, что это заинтриговывает, возбуждает и призывает их сорвать ее с женщины. Кроме того, если позволить рабыне носить, пусть скудную, но одежду, то появляется еще один способ держать ее в узде. Например, ей могут приказать снять одежду, или он будет просто сорван с нее, и не маловажно, к это будет сделано, наедине или публично. Нужно помнить, что рабыня, не имея никаких прав, не имеет права и на одежду, которая, как и она сама является собственностью рабовладельца. То, что девушка носит, даже тряпка обычно — символ того, что хозяин ей доволен, и довольно значительный символ.
Зачастую одежда рабыне достается ой как нелегко. Наедине со своим Господином, конечно, ей часто не предоставляют даже тряпки, чтобы прикрыть наготу. Рабыня — собственность Господина, и внутри его жилища, она выглядит полностью в соответствии с его предпочтениями.
— Позаботься о вещах, которые были моими, — попросил я. — Если Ты конечно не против.
— Я сделаю это, — пообещал Грант.
У рабов нет собственности. Это именно они являются собственностью.
— Я думаю, что пора последовать за Кэнкой, — сказал я Кувигнаке.
— Скачи отсюда. Спасайся, — в последний раз попросил Грант.
— Забирайся в седло, — скомандовал я Кувигнаке, который все еще стоял, покачиваясь, опираясь на копье, как на посох.
— Я пойду сам, — упрямо отказался краснокожий юноша.
— Ты слишком слаб, — напомнил я.
— Я — Кайила. Я пойду сам.
Он, раскачиваясь из стороны в сторону, сделал два или три неверных шага, помогая себе копьем. Но, внезапно, его же ноги, признали его ошибку. Мгновение он еще удерживал себя копьем, но не устоял, и завалился на бок. Уперев свое копье в землю, и помогая руками, юноша вновь принял вертикальное положение. Он смог сделать еще два или три шага вслед Кэнке и его отряду, раскачиваясь и держась за импровизированный костыль, но снова тяжело упал в траву. Я дернулся, чтобы прийти к нему на помощь, но рука Гранта легла на мое плечо, останавливая меня.