Я задавался вопросом, какому же мужчине не будет хотеться развязать или сорвать этот топик, обнажить скрытые под ним сокровища, чтобы схватить их своими руками.
— Не обращайте на нее своего внимания, Господин, — страстно шептала Джинджер. — Пойдемте лучше со мной в таверну Рэндолфа.
— Нет, со мной, в таверну Рассела, — соблазняла меня Эвелин.
— Как мне кажется, Вы обе прокрались сюда без разрешения, — заметил я. Мне казалось сильно сомнительным, что Рам, который Сэйбар будет рад девушкам, пристающим покупателям в его павильоне, особенно во время торгов.
— Худшее, что может случиться, — это то, что нас плетью выгонят из зала, — махнула рукой Эвелин.
— Да, но хлещут они по икрам, — напомнила Джинджер. — Это больно.
— Да, — согласилась Эвелин, вздрогнув. Я заключил, что они обе были не раз, выгнаны отсюда подобным образом разгневанными надсмотрщиками.
— Отпустите меня! — умоляла девушка, вися, перед толпой.
— Нет, — прокричала она, — нет!
Пояс, поддерживавший платье, был разорван, и повис в задней петельке, болтаясь у ее ягодиц.
— Нет, — кричала она. — Нет! Не-е-е-ет!
Но нож аукциониста, медленно, одну за другой срезал пуговицы с длинного, переднего запаха ее платья.
— Что Вам от меня нужно? — спрашивала она, рыдая от страха. — Что Вы делаете? — взвизгнула она, когда последняя пуговица была срезана. — Что Вы собираетесь со мной сделать? Что Вы делаете со мной? — вопрошала девушка. А тем временем края ее платья были уже распахнуты и отдернуты назад.
— Я не думаю, что она симпатична, — сказала Джинджер.
— Мне тоже так не кажется, — поддержала ее Эвелин. — Ты даже можешь быть посимпатичнее, чем она.
— Я красивая, — возмутилась Джинджер. — Это — Ты, можешь быть посимпатичнее, чем она, моя голодная до мужиков маленькая рабыня.
— Голодная до мужиков? — переспросила Эвелин. — Я слышала, что Ты грызешь свои цепи, что Ты умаляешь, чтобы Тебя выпустили ночью к мужчинам.
— Ни для кого не секрет в Кайилиауке, — ответила Джинджер, — что Ты по ночам ногтями царапаешь пол в своей конуре!
— А что я могу сделать с этим, если мужчины разожгли мое рабство, — сказала Эвелин, со слезами в ее глазах.
— Они, разожгли и мое рабство, — прошептала Джинджер, и, помолчав, добавила — причем полностью.
— Зато я более беспомощная и страстная, чем Ты, — похвалилась Эвелин.
— Нет, не Ты, — не согласилась с ней Джинджер.
— Всем в Кайилиауке известно, что как рабыня я лучше Тебя, — стояла на своем Эвелин.
— Я — лучшая рабыня, — гордо заявила Джинджер, и добавила, — похотливая рабыня-шлюха!
— Нет, это я лучшая самая похотливая и лучшая рабыня в городе, — злобно прошипела Эвелин.
— А ну тихо, развратные Рабыни, — прикрикнул я.
— Да, Господин, — отозвалась Джинджер, сразу замолкая.
— Да, Господин, — эхом повторила за ней Эвелин.
Под платьем девушка носила белую шелковую комбинацию, длиной до колен.
Платье, тем временем было срезано и сорвано. После чего полетело в огонь, следом за туфлями и фальшивым жемчугом.
Я увидел, что комбинация держалась на тоненьких бретельках. Они были разорваны, и затем, аукционист зашел девушке за спины и, разорвав комбинацию на две половины, сдернул с тела пленницы. Последнее, что прикрывало тело жертвы от глаз мужчин, было удалено. Над левым коленом стала видна тонкая разноцветная лента-подвязка. Это заинтересовало меня, полагаю, что у этой девочки может быть высокий рабский потенциал. Эта лента, возбуждающая и прекрасно подчеркивающая красоту икры и ее бедра, конечно, была сорвана аукционистом к радости возбужденной аудитории.