Дикари
Глава 1
Вадим работал у Дикарей не первый год, поэтому знал, что с выхлопом утром к врачу лучше не подходить — путевку не подпишет.
Автоколонна располагалась в обособленном месте. С одной стороны сопки, поросшие лесом, с другой пустырь. Естественно, городской транспорт туда не ходил. Почему, собственно, и прозвали Дикарями тех, кто там работал. Врачиху из поликлиники привозили на машине предприятия, и сидела она в своем кабинете с семи до девяти утра, проверяя состояние водителей.
У шоферов было много отличий от остальных рабочих. Если люди на заводе весь день проводили в робе, а домой возвращались в костюме и при галстуке, то шофера никогда в робу не переодевались, а ездили в своей повседневной одежде. Роба у них лежала в бардачке на случай ремонта. Случалось, баллон в дороге надо перетянуть или колесо перебортировать, или еще что.
Были у них и свои неписаные правила и законы. К примеру, никогда не проезжать мимо, если видишь, что кто-то на дороге сломался. Это в двадцать первом веке опасно, а тогда — нисколько. Понятно же, что человек на грузовой машине из серьезного предприятия. И не проезжали мимо, когда встречали по пути аварию. Иногда приходилось и первую помощь оказывать, и помогать тащить тела до машины скорой помощи — всякое бывало.
Вадим однажды привез дочке в подарок металлический значок — единственная целая вещь, которая нашлась в двух столкнувшихся машинах.
Да, если с вечера перебрал и приехал на работу с бодуна, к врачу и подходить не стоит, — напомнил он себе, подъезжая к воротам Дикарей.
Поставил свой грузовик на просторной площадке автобазы и приготовился ждать до девяти часов. Чтобы подойти к главному инженеру и сказать, мол, баллоны делал, не успел врача пройти. Тот путевку подпишет в любом случае. Работать же надо.
Но в это утро происходило что-то странное. Один за одним шофера выходили из здания управления расстроенные и подходили к начальнику отряда, что-то на ходу объясняя и жестикулируя.
Вадим выпрыгнул из кабины, захлопнул дверь и влился в ряды возмущенных ребят, чтобы узнать, что происходит.
— Да у меня вообще никто не прошел! — возмущался один бригадир.
— И у меня тоже! — вторил ему другой.
Начальник отряда, товарищ Лозицкий, хмуро оглядел шоферов, невольно задержал взгляд на красивом темноволосом Вадиме:
— Неужели и Новосельцев — кровь с молоком, — не прошел?
— Я еще туда не ходил, — нехотя откликнулся Вадим.
— Пойдем, — мотнул головой начальник.
Молоденькая врачиха подняла смущенный взгляд на вошедших:
— С сегодняшнего дня ввели новую инструкцию — не выпускать на линию тех, у кого давление выше ста двадцати.
— Ну ему померяй, — в глазах Лозицкого нарастало нетерпение.
«Кому-то делать нечего, — думал он, — сидят в своих кабинетах и придумывают инструкции! А давление редко у кого идеальное, особенно, если человек не юный, а работа у него нервная и опасная».
Вадим сел у стола, стараясь не дышать в сторону врача, по ее просьбе закатал рукав.
— Ну что? — сурово спросил начальник отряда.
— Сто тридцать на восемьдесят, а по инструкции надо сто двадцать.
Лозицкий стиснул губы, чтобы не выругаться, повернулся и направился к кабинету директора автоколонны. Он знал, что Василий Иванович найдет способ убрать эту новую никому не нужную инструкцию — работать надо, план выполнять, а они со своим давлением!
Сверху навстречу ему цокала каблуками по лестнице секретарша директора Вера Ивановна:
— Ой, Александр Павлович, — запыхавшимся голосом крикнула она, — приведите ребят в зал, пожалуйста! Собрание! Срочное!
Вскоре в зале собрались все водители, а на сцене за длинным торжественным столом — руководители предприятия.
Василий Иванович встал со своего места, даже вышел на край сцены, впереди стола. Как всегда, аккуратно причесанный, в ослепительно-белой рубашке, костюме и галстуке.
— Товарищи! — в его глазах притаилась печаль, и все почувствовали, что случилось неладное. — Нам сообщили о страшном происшествии. Вчера вечером водитель КАМАЗа допустил лобовое столкновение с Икарусом-пуховиком. От удара КАМАЗ развернуло, и весь его груз оказался в салоне автобуса. Среди пассажиров есть пострадавшие — четырнадцать человек.
Пару минут все молчали, придавленные ужасом услышанного. Все прекрасно представляли, какая ответственность ждет водителя КАМАЗа. Некоторые старые шофера говорили, что в аварии с пострадавшими проще самому погибнуть, чем потом ответить перед судом.
— КАМАЗ наш? — прозвучал в полной тишине дрогнувший голос Лозицкого.