– Я тебя не лечиться отправляю, а схорониться. Будешь пока на домашнем обучении. И будь добра, сделай хоть раз так, как я тебя прошу! – посмотрел на меня с надеждой.
– Хорошо, – делать нечего, придётся с этим смириться.
Приезжаем на место глубокой ночью, меня поселяют в отдельную палату. Выглядит всё не плохо. Телевизор, холодильник, санузел и душевая кабина. Пожалуй, можно некоторое время здесь перекантоваться.
Папа уехал, как только убедился, что я нормально устроилась, настоятельно попросив, ни под каким предлогом не выходить на связь с Вадиком. В принципе я и не собиралась. Хватит мне приключений. Вот бы отсидеться здесь и вернуться к прежней жизни. Только папа толком не ответил, как долго я здесь пробуду. Ну да ладно в следующий раз спрошу.
Моё пребывание здесь затянулось на месяцы. Даже мой день рождения прошёл в этих бледных стенах. Некогда бы не думала, что вот так отмечу своё совершеннолетие.
Дни тянулись бесконечно долго. Я с ума сходила от безделья и скуки. Прочитала все книги, которые папа привёз, некоторые даже по два раза. Репетитор занимался со мной по видеосвязи, а домашнее задание учителям скидывала в электронном виде.
Папа навещал через день, иногда мама приезжала с ним. Они всегда держались отстранённо друг от друга. Очень редко разговаривали, только иногда перебрасывались парой фраз, а ещё от них были разные пакеты с гостинцами.
На мои вопросы мама отмалчивалась, убеждая, что всё хорошо. Только папа как-то заикнулся, что они с мамой разводятся. Он уже переехал в коммуналку, доставшуюся от бабушки. Мама осталась в нашей квартире. Тихон бросил институт, съехал с дома. Я тогда весь вечер проплакала, наша семья развалилась. Неужели это всё из-за меня... Я чувствовала себя очень виноватой. На душе была тяжесть, словно меня придавила бетонная плита и не даёт вздохнуть, не даёт нормально жить. Слёзы сами собой текли по щекам, пыталась заставить взять себя в руки, но не получалось.
На столько себя накрутила, что впала в депрессию. Я очень соскучилась по Тихону, по своему дому, комнате, школе и друзьям. Тихон редко отвечает на звонки. С подругами общаюсь, но это всё не то.
Ещё тоскливее стало, когда папа не приехал. Он должен был приехать вчера, привезти маму и новую партию книг и учебников. Звоню не отвечает. Мама, тоже не может до него дозвониться. Тихон, вообще слышать об отце ничего не хочет. Что там у них вообще происходит?...
Вадим, как и предполагалось не переставал писать. Я читала его сообщения, но не отвечала. Сначала, он обвинял меня, что кинула, оставила без шанса на спасение. Потом, переключился на признания в любви. Писал, как любит, что жить без меня не может. Через день, опять возвращался к обвинениям. Сегодня, было что-то новое и касалось это опять моей семьи.
"Я тебя предупреждал, что это очень опасные люди... Надо было сделать, так я просил и всё было бы хорошо. Теперь твой отец в тюрьме"
Что? Что за бред он несёт? Я бы не поверила ему, если б он не прислал фотографию отца в наручниках.
"За что его арестовали?"
Не выдерживаю и вступаю с ним в диалог.
"Тебе лучше знать, какую услугу он оказал моему боссу, чтоб тебя отпустили"
Теперь понятно почему он не приехал и не выходит на связь. Папа... Папочка, мой... В том, что с ним произошло, полностью моя вина. Вины своей, ни чуть не отрицаю. Она - тяжкая ноша, и на сердце, и на плечах.
"Ты можешь ему помочь" - прилетает следом.
"Как?" - ради спасения отца я готова на всё.
"Способ, всё тот же. Ты должна согласиться на аукцион. Этим ты спасёшь и отца и меня"
Вадима мне меньше всего хотелось спасать, ещё и такой ценой. Сам вляпался в неприятности и пытается повесить их на хрупкую молодую девушку.
"Рыбонька, моя доверься мне. Я тебя очень сильно люблю. Всё закончится и будет, как раньше"
Ночью покидаю стены центра, перепрыгиваю через забор, где меня уже встречает Влад. Всё проходит по прежнему сценарию. Он привозит меня в клуб, оставляет в той же комнате. Сказав, что аукцион будет через два дня.
Едва уснула, как в мой сон проникает звук открывшейся двери. Она распахивается, практически бесшумно. Здесь я чутко сплю, если вообще уснуть удаётся. От малейшего шороха просыпаюсь. Натянула повыше покрывало. В такое время обычно никто не приходил. Замерла, боясь пошевелиться, лишь подглядывала в щелку.