Да она и сейчас сильная, просто сломала бедро.
– С ней все будет хорошо, – сама себе сказала Кэт.
Голос звучал вполне уверенно, вот только в глубине души у Кэт все равно оставались сомнения. Время никого не щадит, и рано или поздно случится худшее, совершенно независимо от ее желаний и готовности его принять.
Как же не хочется обо всем этом думать!
А потом ее отвлек какой-то посторонний звук в моторе. Обычно Кэт редко пользовалась своим пятнадцатилетним «шевроле», предпочитая передвигаться по Сан-Франциско на автобусе или машине своего жениха, Адама.
Разумеется, она собиралась поставить новые покрышки перед тем, как приехать к бабушке на Пасху, вот только до Пасхи еще оставалось больше месяца, и она конечно же ничего не успела сделать. Да к тому же Кэт еще надеялась, что Адам поедет вместе с ней, и она сможет не думать о покрышках еще какое-то время.
Но Кэт прекрасно понимала, что ей нужно было их поменять еще на прошлой неделе. Когда живешь лишь условно близко с восьмидесятипятилетним человеком, всегда нужно быть наготове. Вот только эта готовность как бы сама собой подразумевает смерть, и думать ей об этом сейчас совершенно не хочется.
Черт! Кэт со всей силы ударила руками по рулю.
– Только не умирай, – попросила она бабушку, хотя сейчас ее могли слышать лишь две мирно спящие в корзинке кошки, Хакстебл и Базкомбе.
– Все будет хорошо, – продолжила Кэт, стараясь придать своему голосу побольше убедительности, но кошки опять не обратили на нее внимания, впрочем, их вообще мало что волновало, кроме кошачьего корма.
– Все это ерунда, ничего серьезного, – не сдавалась Кэт, хотя таким голосом ей вряд ли бы удалось кого-нибудь убедить, а уж тем более Мэгги Невелл.
И всю оставшуюся дорогу Кэт упорно твердила одни и те же слова, пытаясь убедить себя, что если скажет их достаточно убедительно, то они станут правдой.
– Если хочешь, чтобы что-нибудь случилось, – давным-давно говорила бабушка, – то нужно просто сказать это достаточно убедительно.
И Кэт на практике убедилась, что это действует. Она хорошо помнила те месяцы, когда после убийства родителей переехала к бабушке и Уолтеру. Тогда ее переполняли злоба, отчаяние и ненависть.
Бабушка ей, конечно, сочувствовала, но все время уговаривала искать что-нибудь хорошее.
– Что хорошее? – спросила тогда Кэт.
– То, что у тебя есть бабушка и дедушка, которые любят тебя больше всего на свете, – очень убедительно пояснила бабушка.
Вот только у Кэт остались некоторые сомнения. В ее глазах любовь родителей, которых она потеряла, стоила намного больше. Но при этом она знала, что бабушка потеряла единственную дочку и зятя, да в придачу еще повесила себе на шею несговорчивого ребенка, как раз тогда, когда они с Уолтером собирались уйти на пенсию и заняться любимыми делами.
И все же Кэт старательно лелеяла свое горе и отчаяние, не желая никого к себе подпускать.
– Давай споем, – предложила бабушка, обнимая ее за плечи.
– Споем? – ужаснулась Кэт.
– Оперетта очень многому может нас научить, – кивнула бабушка, вытирая слезы.
Кэт не знала, что такое оперетта, но оттаивать не собиралась. Вот только бабушка тоже не собиралась сдаваться. Пусть у нее был и не лучший в мире голос, зато энтузиазма хватало с лихвой.
– Просвисти веселый мотив, – запела бабушка и поцеловала Кэт в нос, – улыбнись и подтянись.
Эта песенка так мало вязалась со всем случившимся, что Кэт невольно рассмеялась. И тогда бабушка обняла ее еще крепче, а потом Кэт прорвало, она поочередно всхлипывала и смеялась. Они тогда вместе всхлипывали и смеялись, и Кэт до сих пор чувствовала тепло бабушкиных рук в тот день. И теперь она хотела как можно скорее сама обнять бабушку.
– Все будет хорошо, – заверила она Мэгги утром по телефону. – И на этот раз мы не только споем, но и станцуем.
Кэт постаралась представить себе танцующую бабушку, и ей сразу же расхотелось плакать. Вот так-то лучше.
Бабушка оказалась права: чтобы тебе поверили, нужно говорить достаточно убедительно, особенно если пытаешься убедить саму себя.
А песенки ей всегда помогали. Напевая «Просвистим веселый мотив», она завела друзей в новой школе и отряде скаутов, «Покорим любую гору» помогала ей держаться в бассейне и готовить выступления в школе, а «Улыбнись» не оставляла ее все непростые подростковые годы.
Ну а в том, что с «Одним очаровательным вечером» все прошло не так гладко, стоит винить не песню, а мужчину. Она любила, но любила безответно, теперь урок усвоен.
Но все это в прошлом, теперь у нее есть Адам, который действительно хочет на ней жениться и зовет ее солнышком. Хотя порой Кэт кажется, что эта ее солнечность ему не слишком нравится.
Адам был банкиром, очень серьезным банкиром. Серьезность Кэт нравилась, да и работа в банке – не самое плохое занятие. Стабильный надежный мужчина, с которым можно, не опасаясь за свое будущее, завести семью.
А семью Кэт хотела больше всего на свете.
– Скоро мы будем дома, – заметила Кэт, обращаясь к проснувшемуся Базкомбе. Но сразу же приуныла, вспомнив, как когда-то считала, что снова поселится у бабушки, заведет семью и будет растить там детей.
Но теперь все изменилось. Она изменилась.
– Не ходи туда, – сама себе приказала Кэт.
Ведь стоит ей только прийти туда, как она сразу же станет думать о Янисе Савасе, краснеть и дрожать. Кэт захотелось прямо сейчас развернуться и поехать в Сан-Франциско, ведь последние три года ей удавалось держаться от него подальше.
Вот только на этот раз убежать не получится, ведь бабушка на нее рассчитывает. Она – взрослая женщина, так что пора забыть о всяких глупостях и песенках и вести себя соответственно.
Кэт включила радио, выбрав самую тяжелую музыку, какую только смогла найти. Обычно, собираясь к бабушке в гости, она старалась выбрать такое время, когда его не будет в городе, а еще лучше – в стране.
Вот только сейчас ей вряд ли повезет.
Бабушка сказала, что Янис отвез ее в больницу, недаром же она не могла на него нахвалиться. А еще она сказала, что пока он обо все позаботится. Вот только уточнять, что именно под этим подразумевается, бабушка не стала.
– Я знаю, что ты ему обязательно поможешь, – убежденно сказала бабушка.
От этих слов у Кэт по коже побежали мурашки. Помочь Янису? Это вряд ли.
Что бы там ни было, она сама со всем отлично справится, так чтобы ей не пришлось с ним лишний раз встречаться. Для них обоих это будет лучший выход.
– Я сказала Янису, что ты ему обязательно поможешь, – твердо повторила бабушка, не дождавшись от Кэт ответа.
Решив, что не стоит говорить восьмидесятипятилетней женщине, лежащей в больнице, то, что она действительно думает о таком предложении, Кэт выдавила из себя парочку нечленораздельных звуков, которые при желании можно было принять за согласие.
– А он не мог остаться и проследить, что у тебя есть все необходимое?
– Он только вчера вечером прилетел из Малайзии. Он очень устал, и ему нужно отдохнуть.
В ответ Кэт лишь фыркнула. Она, конечно, знала, что Янис работает, вот только куда чаще ей доводилось видеть, как он обхаживает женщин, втирает им в спину крем для загара, целует, заставляет в себя влюбиться.
А потом переходит к следующей.
Кэт судорожно сжала руль.
Бедный Янис, при таком образе жизни легко устать, вот только даже если он отправился сразу в кровать, то точно не для того, чтобы поспать.
Кэт наконец-то добралась до бабушкиного дома и заметила, что свет горит лишь в ее гостиной. Что ж, мистер Савас потрудился включить для нее свет.
Очень любезно с его стороны.
Кэт вылезла из машины и потянулась, отметив, что в этой непривычной тишине можно различить плеск волн. Потом достала кошек и отнесла их в бабушкины комнаты, потом вернулась за чемоданом и, во второй раз поднимаясь по лестнице, задумалась о том, скоро ли бабушка снова сможет по ней ходить.