Он пожал плечами, щупальца отчаяния опутывали его. Палаты, лицо Очена — все, все! — окрасилось в кровавый, миазматический, безысходный цвет, а сам он ощущал себя маленькой мушкой, запутавшейся в паутине.
Кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и застонал. Прикосновение это было для него как веревка, брошенная тонущему человеку.
— Что тебя беспокоит? — прозвучало где-то далеко-далеко.
Каландрилл покачал головой, не будучи в состоянии ответить Брахту. По спине его бежал холодный пот. Он до боли сжимал зубы, борясь с отчаянием.
— Колдовство, — долетел до него слабый, похожий на шепот голос Очена.
Тут же вспыхнул свет. Кто-то забормотал на чужом языке. Фигуры перед глазами стали приобретать четкие очертания. Маг стоял перед ним, совершая странные загадочные пассы, словно рисуя оккультные знаки в воздухе. Каландрилл почувствовал горько-сладкий запах миндаля. Кровавая дымка развеялась. Сквозь выступившие слезы он наблюдал за колдуном. Очен произнес заклинание, хлопнул три раза в ладоши и сел на табурет.
— Я должен был это предвидеть. Он оставил не только чудищ. — Очен налил Каландриллу вина, и юноша обхватил фарфор дрожащими пальцами. — Для тех, кто близок к оккультному миру, он оставил другую западню. Но я изгнал колдовство из этих покоев, а скоро оно покинет и замок.
Каландрилл держал чашу двумя руками, не понимая, почему ему так трудно поднести ее к губам. Быстрыми глотками он выпил вино.
— Дера! Что ты хочешь сказать? Что я легкая добыча для колдуна?
Очен внимательно смотрел на него.
— Я хочу сказать, что кто-то стоит ближе к эфиру, чем другие. Что в некоторых из нас есть… сила, которой можно воспользоваться. Иногда даже против нас самих.
— Менелиан разглядел в нем то же, — пробормотал Брахт, с беспокойством глядя Каландриллу в глаза.
Каландрилл налил себе еще вина. Руки его перестали дрожать.
— Я не колдун, — возразил он.
— Верно, ты не колдун, — согласился маг. — Но в тебе есть нечто, что может сделать тебя колдуном. Ты явно обладаешь талантом, но не знаешь, как им воспользоваться. Ты близок к эфиру.
— И это делает меня уязвимым? — горько рассмеялся Каландрилл, вытирая губы. Он был напуган. — Значит, я более легкая добыча для колдовства Рхыфамуна, чем мои товарищи? Кто же я тогда? Магнит для его магии? Угроза для окружающих?
— Возможно, — глухо сказал Очен. — Но послушай, вот твой клинок, — Очен похлопал рукой по мечу в ножнах, — что он собой представляет? В руках большинства это просто меч, который может принести пользу или зло, что зависит от того, кто им дерется. Но вот богиня благословила его, даровала ему свою силу. И та сила, кою чувствую я в тебе, того же происхождения.
— Да, но колдовство Рхыфамуна поражает меня глубже, чем их. — В голосе Каландрилла все еще звучало сомнение. — Разве это не делает меня опасным для моих товарищей?
— Не волнуйся, — спокойно проговорил Очен, покачав головой. — Ты хорошо защищен от его колдовства.
— Но почему сейчас? — спросил Каландрилл. — Я бывал и ближе к нему и даже дрался с его творениями, но не чувствовал этого…
Он вспомнил боль в голове, чувство ужаса, отчаяния и бессилия, охватившее его, и передернул плечами. Очен взмахнул рукой, сказав:
— Все оттого, что сила его растет по мере приближения к Фарну, ибо сам Безумный бог становится сильнее и сильнее. Потому что, — улыбка его вдруг стала озорной. — бог боится таких, как ты.
Каландрилл вздрогнул, и капелька воды потекла у него по подбородку.
— С какой стати Фарну меня бояться? — едва слышно спросил он. — Чем я отличаюсь от других?
— Я думаю, своей силой, — заметил Очен. — Но я подозреваю, что бог боится не только тебя, но и всех, кто выступает против него.
— Но ведь он спит. — Мысль о том, что Фарн может знать о его существовании, пугала Каландрилла. Бороться с человеком, пусть даже с колдуном, обладающим огромной силой, это одно, идти же против бога — совсем другое. — Как может знать он про меня, про нас?
Он повернулся к Брахту и Кате. Лица у них, как и у Ценнайры, были суровыми и серьезными.
— Боюсь, божественный сон отличается от человеческого. Сны богов не безопасны. — Туника Очена зашуршала: возможно, он пожал плечами. — Мы говорим о вещах, которые веками не дают покоя вазирь-нарумасу, а я — маг самый обыкновенный и не имею полного знания. Но мне кажется, что если Фарн чувствует, что кто-то пытается его пробудить, то точно так же чувствует, что кто-то пытается этому воспротивиться. Возможно, он не чувствует тебя лично, но вы для него, простите за сравнение, как блохи, докучающие спящей собаке.
— Так значит, — тихо произнес Брахт, — перед нами противник куда как более великий, чем Рхыфамун.
— Вы сами выбрали свой путь! — Раскосые глаза повернулись к кернийцу. — И на своем пути вы уже встретили немало преград.
— Но это были люди, — возразил Брахт. — И иногда — оккультные существа.
— И вы преодолели все преграды! — Очен кивнул в подтверждение собственных мыслей. — Вы ни разу не отступили.
— Но мы не думали, что нам придется противостоять самому богу, — пробормотал Каландрилл. — Рхыфамуну — да, но самому Безумному богу…
— Так вы собираетесь пойти на попятный? — спросил Очен. — Я не отказываюсь от своего слова и обещаю вам безопасный проезд через Кесс-Имбрун назад.
— Нет! — воскликнули они втроем почти одновременно.
— Мы слишком далеко зашли, — пояснил керниец.
Очен мелодично рассмеялся и одобрительно хлопнул в ладоши.
— Возможно, до этого и не дойдет, — сказал он. — Может, нам еще удастся остановить Рхыфамуна, прежде чем он доберется до Анвар-тенга. Или, — поправил он сам себя, — до Боррхун-Маджа.
— Нам? — переспросил Брахт.
— Конечно! — Очен энергично кивнул, и серебристые волосы аурой взвились у него над головой. — А вы думали идти одни? Мы окажем вам всяческую помощь, коя будет в наших силах.
Чазали и Тэмчен, сидевшие теперь в тени, кивнули.
— Посему я предлагаю, — сказал Очен, — отправиться в путь как можно быстрее. Пока же я займусь делом и освобожу замок от заклятий Рхыфамуна. Затем мы отправимся в Памур-тенг. Воины уже в пути, но нас там могут дожидаться вести. Ежели нет, мы пойдем вслед за войсками.
— На Анвар-тенг? — спросил Каландрилл.
— Они туда и направляются, — подтвердил Очен. — Я не сомневаюсь, что туда же держит путь и Рхыфамун.
— А если мы ошибаемся? Если все же он идет к Боррхун-Маджу?
— Анвар-тенг значительно ближе. И охраняется он людьми, а не богами. — Очен задумчиво пригладил усы. — Если он пройдет мимо города, я буду знать, и мы погонимся за ним.
— А вазирь-нарумасу не могут помешать ему приблизиться к воротам? — спросила Катя.
— Они постараются, — заверил Очен. — Но они могут бороться исключительно мирными средствами, и я боюсь, что, подойдя так близко к Фарну, Рхыфамун может взять над ними верх.