Глава первая
Далеко на северо-востоке от земли гирканцев, за полулегендарной Пантенией раскинулась страна ветланов. Цивилизация почти не коснулась этого заснеженного края, и лишь редкие торговцы, сбившись с пути в непогоду или спасаясь от кровожадных разбойников, случайно попадали сюда, неся с собой необычные для этих мест товары. И случалось, здесь они и оставались до конца своих дней. Кто-то просто долго откладывал отъезд, опасаясь дальнего пути, и затем постепенно забывал о возвращении домой, обзаводился чадами и домочадцами и поселялся в новом, тщательно собранном умране навсегда. А кого-то сразу привлекли доброта, простодушие, открытость и доверчивость ветланов, и он обрел здесь счастье и душевный покой.
Ветланы и впрямь изумили бы любого человека, называющего себя цивилизованным, тем, насколько складом характера напоминали детей, не знающих, что такое зло. Воинов у этого народа не было. Поразительно, но они никогда и ни с кем не воевали. Жили они на самом берегу Северного моря, почти круглый год покрытого льдами. Тундра, вплотную подходившая к берегу, казалась зеленой и плодородной только ветланам. Любой чужак погиб бы среди этих низкорослых деревьев, чахлой травы, странных мхов и необычных зверей. Как далеко простиралась тундра, никто не знал, ибо ни один охотник не проникал в нее дальше чем на три дня пути.
С запада земли ветланов прикрывали горы. Снег лежал на голых, острых камнях почти весь год, бесконечные ледники, оползни, лавины, камнепады делали их практически неприступными. К тому же солнце не баловало эти края и по полгода не показывалось на небе, а кому захочется ползать по опасным скалам при неверном, призрачном лунном свете?
На востоке… Что было на востоке, знал лишь Великий Шаман, ибо только он мог разговаривать с Тнарганом — богом солнца, которое как раз с востока и приходило к ветланам. Именно Великий Шаман должен был рассказывать божеству о всех деяниях его народа, и хороших, и плохих.
И лишь когда Тнарган сочтет, что хороших дел набралось уже много, он явит миру свой лик. Если бы ветланы не верили так свято в могущество Великого Шамана, в его искренность и правдивость, они поняли бы, конечно, что, твори они добрые дела или злые, солнце все равно явится в свой срок. Однако обмануть их было несложно, ибо они не знали лжи и считали, что у человека, говорившего неправду, распухает язык и тот не может дышать, а значит, погибает.
У ветланов не было ни правителей, ни вождей. Слушались тех, кто дожил до седых волос, и наиболее удачливых охотников. Как и во многих северных странах, где жизнь была полна опасностей и лишений, люди покидали этот мир довольно рано, и потому совершенно понятно, что тот, как говорили ветланы, кто раньше всех увидел солнце, оказался и наиболее хитрым, и наиболее смелым, и наиболее выносливым. А раз у него хватило ума много раз приветствовать Тнаргана, то и другим не зазорно прислушаться к его советам. Никто не осмеливался перечить старикам, их слово всегда было решающим. А удачливый охотник — это кормилец. У северного народа было принято делиться добычей. Разве можно сытно есть, если соседу не повезло на охоте и его дети голодны? Поэтому часто и охотились сообща, чтобы в домах всегда были и пища, и свет, и тепло.
Все это давали олени, алпачи и морские быки. Мясо замораживали и, мелко настрогав, ели сырым, из шкур шили обувь и ими же покрывали жилища-умраны, а жиром освещали и отапливали жилища: жир, горевший в каменных плошках, давал достаточно и света, и тепла, настолько, что даже грудные младенцы не мерзли долгими зимами, а это было очень важно, ибо к детям ветланы относились особенно. Не иметь детей — великая беда. Чем больше их в семье, тем счастливее и сами родители, и весь род.
Малышей никогда не наказывали, не ругали, не били. Никому и в голову не приходило отмахнуться от ребенка, потому что он мал и глуп. Ветланы считали, что человек при рождении уже обладает опытом и памятью всех предшествовавших поколений, а взрослея, может потерять их, если не прислушиваться к словам ребенка и не давать ему действовать по-своему. С первых самостоятельных шагов, с первых осмысленных слов любой ветлан становился равноправным членом сообщества, трудился наравне со всеми по мере своих постепенно возраставших сил, охотился, участвовал в общих советах, когда собирались жители всего стойбища и обсуждали наиболее важные вопросы.
В каждом отдельном стойбище жили, как правило, несколько семей. Обычно поселение насчитывало не более десяти умранов, и это было связано с тем, что люди не должны мешать друг другу охотиться, а кроме того, тундра, не слишком щедрая к людям, не могла накормить сразу многих. Давала же она и жерди для умранов, и лучинки на растопку, и травы, которые женщины собирали по весне, а потом, долгой зимой, заваривали как чай или клали в еду как приправу, когда надо было сварить похлебку, которой кормили малых детей, чтобы они росли крепкими и здоровыми, или больных, чтобы придать им силы, которая поможет выгнать из тела злобных духов — келе.
Духи у ветланов были разные, и добрые, и злые. Жили они повсюду, а где именно, никто не знал, кроме Великого Шамана, который и договаривался с ними по своему усмотрению. Любили келе слушать бубен Шамана, а он, выстукивал сложные, только ему известные мелодии, звал духов на помощь, когда ветланы шли охотиться, умиротворял келе когда они собирали колючие ветры, и те носили над землей обжигающе холодный снег, закрывая тропинки, заметая следы, уговаривал духов покинуть тело, когда кеде поселялся либо в спине, либо в голове, в руках, ногах охотника и не давал тому даже пошевелиться от боли,
Не всегда келе слушались Шамана, и тогда тот пояснял, почему так произошло. Чаще всего — потому, что ветланы принесли не ту или не столь обильную жертву какая требовалась духам, но иногда и потому, что, по мнению Шамана, человек вел себя неподобающим образом, не уважал стариков, не слушался Великого.
Могучий и всесильный человек — Великий Шаман. Трудная у него жизнь. Потому и умран у него самый большой и теплый, укрытый лучшими оленьими шкурами. Пол устлан белоснежными песцами, котел для еды — медный, а плошки вырезаны лучшими мастерами из бивней морских быков. Возле его умрана стояли несколько других, попроще. В одном обитали его помощники, которых он сам для себя отбирал среди наиболее смышленых ребятишек. В другом — женщины, обслуживавшие Шамана. Они грели его постель, чтобы духи холода не овладели Шаманом, готовили ему пищу, тщательно вылизывали посуду, чтобы остатки еды не портили Великому аппетит, шили для него одежду и обузь, разукрашивая их кусочками самого лучшего меха, ворсинками от шкур оленей, зубами пойманных охотниками хищников.
Никто, даже он сам, не знал, сколько Шаману лет. Да и не считали никогда ветланы года. Пять пальцев на руке — это известно даже самому малому ребенку. А сколько же надо рук, чтобы сосчитать, сколько раз светлый Тнарган восходил на небо? Во всем стойбище не наберется столько. И не стоит даже тратить время и силы на такую ерунду. Живет себе человек и живет, пока не настанет ему пора отправляться в дальний путь — в иную жизнь.
А закроются его глаза навсегда, соберутся люди, споют ему последнюю песню, оденут в новую меховую куртку, в каких ходили все ветланы, Шаман возьмет бубен, чтобы оповестить всех, что еще один человек собрался в дорогу, 0 отнесут тело в тундру. Там его отыщут звери и справят по усопшему тризну, используя его самого как угощение. И лишь тогда попадет он на берег большого теплого озера, где встретит его бессмертная Рультана. Только один вопрос задаст она прибывшему: «У тебя были дети?» И если оставил человек после себя большое потомство, ждут его хороший умран, удачная охота и долгая жизнь, похожая на праздник. А коли прожил он зря, не посеял новую жизнь, рассердится Рультана и утопит его в озере. Зачем ему вечная жизнь, если короткой он распорядился так глупо и неумело?
Не всегда ветланы покорно ждали, когда придет их время покидать этот мир. Если нападали на человека особенно упрямые келе, которые ни за что не соглашались покинуть его тело, или старость отняла все силы, что даже двигаться стало трудно, надо было лишь сказать родным: «Хочу уйти». И тогда никто не может отказать в такой просьбе. Самые близкие возьмут тонкий пушистый мех и накроют им лицо желающему уйти, и будут держать до тех пор, пока его дыхание не остановится и сердце не перестанет биться, укажут дорогу к Рультане. И вовсе не потому это, что злы и бессердечны ветланы. Жизнь у них у такая: старый и беспомощный отнимает силы, внимание, да и еду, которая нужна детям, чтобы они поскорее выросли. К тому же нельзя отказывать, если тебя о чем-то просят. Да и что эта жизнь, когда человека ждет другая, более счастливая, сытная и легкая? Ветланы не плакали и не горевали долго, когда кто-то уходил: рано или поздно все они обязательно встретятся.