Она вообще избегала вина. Интересно, почему? Спросить, или за этим тоже кроется какая-то страшная тайна?
Молодые люди активно обсуждали поездку к развалинам старого города. Тари тоже уговаривали поехать, а Гергос намеренно не реагировал на ее вопрошающие взгляды. Пусть сама решает. Это ее поклонники, возможно, один из них – будущий жених... Настроение снова резко испортилось. Гергос встал из-за стола и направился в одну из малых гостиных, сейчас пустую. На столике рядом с подоконником лежало несколько курительных трубок, на подлокотнике кресла осталась полураскрытой книга. Он прошел из конца в конец, понемногу успокаиваясь.
Да, все будет именно так. Благочестивый маспас, вежливый поклон, а потом в один из прекрасных летних – а то и весенних, чего тянуть-то? – деньков придет к нему юноша и попросит руки Тари. И он согласится. Выдаст приданое, подпишет контракт и будет улыбаться, пока челюсти не сведет. Нареченный отец, Тавох тебя побери!
Едва слышно скрипнула дверь. Гергос, даже не оборачиваясь, знал, кого увидит. Ну ни капельки осторожности у девчонки! А с другой стороны, чего ей осторожничать? Он же нареченный отец.
– Дану, вы поедете с нами?
На лице Тари играла счастливая улыбка. Она плотно закрыла дверь и подошла ближе в неторопливом ритме маспаса, оперлась на столик одной рукой, чуть откинула голову. Ее щеки покрывал милый румянец, ноги словно продолжали танец. Гергос предусмотрительно отошел к книжному шкафу.
– Боюсь, я буду слишком занят.
– Дану, ну пожалуйста! Без вас будет совсем не то. Энту снова начнет говорить о скачках, и некому будет заставить его замолчать.
– Я уверен, что вы легко с этим справитесь.
– На меня он обидится.
– С этим – тоже.
Тари чуть замешкалась, но все же сказала:
– Госпожа Мариника тоже согласилась поехать.
И что это должно значить? Гергос отвлекся от книг и внимательнее взглянул на Тари. Она смотрела на него, словно выжидая, оценивая реакцию.
– Тогда у вас и без меня будет достаточно народу.
– А если я скажу, что не поеду без вас?
– То вы солжете.
Тари смешно зарычала и притопнула ножкой. Левой. От трости она уже избавилась – только руку занимает! – но все равно пока берегла правую ногу. Потом подошла ближе, глядя с вызовом, и опустилась перед Гергосом в глубоком реверансе, утонув в переливчатых складках темно-вишневого атласа. Отросшие волосы уже доставали до самого подбородка и позволяли бросить кокетливый взгляд из-под стратегически выбившейся прядки.
– Дорогой дану Гергос, – промурлыкала она, мастерски подражая тону Мариники, когда та сделала реверанс Фералю.
В глазах Тари упрямство мешалось с чем-то более темным и хищным. Древний, как мир, призыв. Гергос заставил себя непринужденно улыбнуться и коснулся пальцем подбородка Тари.
– Мое драгоценное дитя... – начал он и осекся.
Тари отшатнулась, меняясь в лице, и болезненно дернулась. Пожалуй, он не смог бы сильнее ранить ее, даже если бы ударил наотмашь. Она вскочила и начала нервно поправлять подол.
– П-простите...
– Это я должен извиниться. Мои слова вас смутили.
– Нет, совсем нет... Я... я пойду.
Она вылетела за дверь, не дожидаясь ответа, а Гергос словно наяву услышал полный упрека голос Мариники: «Дурак!»
ГЛАВА 17. ЖЕНЩИНА
Тари твердо решила, что не заплачет. Подняла глаза к потолку, несколько раз глубоко вздохнула, но потом все равно шмыгнула носом. Зачем она это сделала? Что за пошлая глупость! А если бы кто увидел? Госпожа Дайана или кто-нибудь из слуг... Позорище! И в то же время было до ужаса интересно, что бы сказал – или сделал – Гергос, если бы она не повела себя как полная идиотка, а спокойно ответила что-нибудь вроде «я уже не ребенок, дану». Ведь, в конце-то концов, никто, кроме него, ребенком ее не считал.
– Тари, что-то случилось?
Госпожа Мариника выглянула из столовой, за ее спиной шумели голоса гостей, мягкий свет отбрасывал на лицо красивые тени. Кажется, она с каждым днем становилась все изящнее и милее.
– Все в порядке, – быстро ответила Тари.
Взгляд Мариники скользнул ей за спину – на дверь гостиной.
– Онсо опять сказал вам какую-то гадость? Хотите, я поговорю с ним?
– Нет!
Госпожа Мариника пожала аккуратными плечиками.
– Тогда я поговорю с вами, Тари.
– Сейчас? Но... вас гости ждут.
– Это не займет много времени.
Взяв Тари за руку, она увлекла ее на второй этаж, в небольшую спаленку.
– Все называют ее голубой, но, по-моему, она скорее бирюзовая, – рассмеялась госпожа Мариника и присела на заправленную постель.
Тари опустилась рядом и тут же положила себе на колени декоративную подушку, словно маленький щит. Госпожа Мариника снова взяла ее за руку.
– Пожалуйста, не злитесь на Онсо, но он рассказал мне вашу историю.
Тари кивнула. Это не стало такой уж новостью. Дану и госпожа Мариника часто беседовали, иногда целыми днями. Тари слышала голоса, проходя мимо кабинета, и, если никто не видел, прижималась ухом к двери. Чаще всего рассказывала госпожа Мариника. Например, одним вечером речь шла о каком-то модном романе, отзывах критиков и чтениях в самых роскошных литературных салонах столицы. Только через минут пятнадцать усиленного подслушивания Тари поняла, что госпожа Мариника рассказывает о собственной книге.
Но дану тоже было чем похвастать. Он говорил о таких местах, о которых Тари даже не слышала никогда, о морских путешествиях, о золотых приисках где-то на юге Нашаратской великой пустыни, о разрушенных ноллийских дворцах... И, видимо, о ней, о Тари, тоже.
– Не злитесь? – госпожа Мариника наклонилась, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Тогда позволите задать несколько вопросов? Мне ужасно любопытно!
– Каких вопросов? – растерянно пробормотала Тари.
Что в ее истории могло показаться таким уж любопытным?
– Как вам удалось скрывать свой пол целых два года? Вы ведь постоянно жили в Интернате с другими детьми.