Тари замолчала, ей показалось, Гергос хотел что-то сказать. Но он только дернул головой, словно отгоняя какую-то мысль, и Тари продолжила:
– Однажды дядя вместе с господином Прусто и другими друзьями приехал, чтобы поохотиться в наших лесах. Охота прошла удачно, они загнали несколько оленей и вечером бурно праздновали. Все думали, что я уже ушла спать, но крики разбудили меня, и я прокралась в общую залу. Сначала я просто слушала, сидя на верхней ступеньке, но потом один из друзей дяди меня заметил и предложил спуститься. Мне налили вина. Они все уже были пьяны и обсуждали темы, которые, наверное, не стоило поднимать при молодой девушке...
Тари улыбнулась, вспоминая. В тот вечер она узнала много нового для себя, лишилась парочки иллюзий и получила отличную почву для дальнейших размышлений и фантазий. Если бы все этим и закончилось, тот вечер мог бы стать одним из самых ярких и интересных в ее жизни.
– Кто-то сболтнул лишнего? – догадался Гергос.
– Наверное, они этого даже не заметили. Речь шла о... о том, как можно избавиться от нежелательной супруги. Или супруга. Один из гостей был знатоком ядов и рассказывал о разных способах.
– Какой замечательный разговор накануне свадьбы.
– До свадьбы тогда оставалось еще несколько месяцев. Но да, это было весьма познавательно.
– Не сомневаюсь.
– Дану, вы побледнели?
– Разве?
Как-то так получилось, что теперь Гергос сидел на кровати Тари, а сама Тари уютно устроилась у него на коленях. Слезы давно высохли. Как можно бояться, когда за окном такой прекрасный летний день, а рядом тот, кто всегда выслушает и защитит?
– Утешьтесь. Я была пьяна и почти ничего не запомнила.
– И что было потом?
– Потом все разошлись, кого-то пришлось уносить слугам, другие сами доползли... А мне стало любопытно, и я начала прислушиваться и следить за гостями. И однажды увидела, как тот человек, знаток ядов, передавал дяде какой-то пузырек.
Она снова замолчала, но Гергос так и не задал вопроса.
– У меня хорошее воображение, а еще моя камеристка любила читать страшные романы, которые я у нее иногда таскала. И решила, что дядя собирается кого-то отравить. Жены у него нет, Иваро далеко, поэтому, очевидно, его жертвой должен был стать господин Прусто, а затем – я. Так бы дядя получил огромное состояние...
– Разве у Прусто не было других наследников?
– Были, конечно. Но ведь так интереснее! Это была игра, просто детская забава. Я следила за дядей, за теми, с кем он встречался, подслушивала, воображала... Однажды я спряталась на подоконнике за шторой и услышала, как дядя обсуждает с кем-то рисса: как к нему лучше подступиться, через кого надавить. Они собирались его шантажировать. Наверное, это не такая уж и редкость, но вы можете представить, что я тут же себе вообразила. Я слишком боялась дядю, но вот господин Прусто должен был стать моим мужем и очень старался мне понравиться, поэтому я пошла к нему и поделилась своими страхами: неужели дядя решил отравить рисса?
– Безумная!
– Возможно. Господину Прусто следовало спокойно меня выслушать и развеять все домыслы, обозвать глупой девчонкой, запретить читать романы... Но он испугался. Смотрел на меня совершенно ошарашенным взглядом, потел и что-то блеял. И тут мне тоже сделалось очень страшно, уже по-настоящему. Я, заикаясь, попробовала выкрутиться, но не успела, нас увидел дядя и подошел спросить, что случилось.
– Что он сделал?
– Обозвал глупой девчонкой и запретил читать романы. Но весь день потом поглядывал на меня с беспокойством. А ночью я обнаружила, что моя комната заперта. Тогда я еще не умела лазать в окна...
– Ты и сейчас не умеешь.
– Дану!
– Рассказывай дальше.
– Ночью я выбраться не смогла, но, когда пришла камеристка, я тут же отослала ее с поручением на кухню, а сама сбежала из дома – как была, в одной ночной рубашке. Далеко не ушла, меня быстро нашли. Дядя долго отчитывал, спрашивал, в чем дело. Я соврала, что не хочу выходить замуж за господина Прусто, но он мне не поверил. С тех пор он каждый раз запирал меня на ночь и приставил слуг, чтобы следили за каждым моим шагом. Господина Прусто я больше не видела. За три дня до свадьбы мы переехали в Каргабан, у дяди был небольшой, но очень уютный домик на окраине. Подготовка шла полным ходом, приезжали модистки, флористы, нанимались новые слуги на время празднеств. За всем даже дядя не мог уследить. И мне удалось украсть у экономки запасной ключ. Той же ночью я собрала вещи и попыталась сбежать. Для меня все происходящее по-прежнему оставалось своего рода игрой, я надеялась добраться до дворца – или до Нашарата, чтобы найти Иваро и все ему рассказать. Но услышала голоса в гостиной и остановилась. Дядя диктовал кому-то письмо, а сидящий с ним рядом человек – записывал: «Я, Тагардо Камели, клянусь в верности дому Коварэн, истинным правителям Тобрагоны...»
Тари замолчала. Снова накатил страх. Она повела плечами и сильнее прижалась к Гергосу. Целую минуту они молчали, потом Тари тихо заговорила:
– Я не помню дословно. Там говорилось о пресечении узурпаторской ветви и о том, что любой, вставший у них на пути, должен быть умерщвлен. Закончив письмо, Тагардо Камели отдал его дяде, и тот положил его в шкатулку. Я спряталась за портьерой, и они меня не заметили. Зато я видела, куда дядя убрал шкатулку. Тогда это перестало быть игрой. Я не могла никому рассказать: если бы дядю схватили, вся наша семья была бы опозорена. И я решила украсть шкатулку. Я не сбежала той ночью, а попробовала добыть ключ от кабинета. Мне это удалось, но экономка заметила пропажу и сказала дяде. Это случилось перед самым обедом, мы как раз садились за стол. Услышав про ключи, дядя тут же посмотрел на меня. И хотя я делала вид, будто ничего не знаю, думаю, он догадался. После обеда я ушла гулять в парк и сбежала. На этот раз у меня получилось. Я пряталась в сарае у соседей, воровала еду и следила за домом. За два дня меня никто не нашел, дядюшка почему-то решил, что я непременно попытаюсь переправиться через пролив, чтобы добраться до Нашарата. Или он хотел, чтобы я так думала и распускал слухи. Спустя два дня я снова влезла в его кабинет – в последний раз шкатулку я видела именно там. Я думала, если ее украсть, то заговорщики не станут ничего делать. Побоятся. Но дядя, разумеется, это предусмотрел.
Тари глубоко вздохнула.
– Меня ждали. Двое мужчин, наемники, скорее всего. Никто из наших слуг не стал бы на меня нападать. Я думала, меня попытаются вернуть, принудить к браку, может быть, сошлют в какое-нибудь дальнее поместье. Но дядя приказал меня убить.