Капитан кивнул, но Свен посмотрел на Джека устало и укоризненно.
— Это не их честь, — глядя в стол, объяснил он. — Это древняя. Вообще — честь.
— Это их проблемы, — бросил капитан с досадой. — Идем дальше…
— Нет, — тяжело сказал Свен.
На него снова уставились.
— Они лучше владеют холодным оружием. Они собираются умереть с честью…
— Поможем, — с оптимизмом гарантировал лейтенант, чьей фамилии Лакки не помнил. На запястье у лейтенанта была повязана суровая нитка, и с нее вытаращенным синим глазом пялилась бусина-амулет.
— Без меня, — ответил Свен. Помолчал, мрачно усмехаясь. Никто не пытался встрять. — Древняя честь — это не умереть в бою. Это умереть после боя. На горе вражеских трупов. Чувствуя глубокое моральное удовлетворение.
— Ясно, — сказал капитан Диас. — Что еще?
— Они начнут стрелять только в крайнем случае.
— А что они будут рассматривать как крайний?
— Охоту на них с воздуха. С «крыс». Я так думаю.
— То есть, хотим получить перестрелку — поднимаем броневики? — Диас встал, уперся кулаками в поясницу, прогнул спину.
Кондиционеры в жилых модулях захлебывались от терранской влажности, в них набивалась неразличимо мелкая живность, фильтры разъедало. Дикоу снова проявил себя с лучшей стороны, сообразив навес из изоляционного материала от контейнеров. С одной стороны возвышалась стена — несущая стена некогда жилого дома, устоявшая под давним взрывом. Полускрепленные серебристые ленты трепал ветерок, призрачно-голубые солнечные пятна дрожали на вытоптанной земле. Кто-то сидел на раскладных стульях, но по большей части — на ящиках.
— Так.
— Разведка с «крыс» тоже исключается? — спросил Лакки.
— Зачем тебе разведка с «крыс»? — не оборачиваясь, хмыкнул Диас. — У тебя есть экстрим-оператор.
— Я не могу посылать бабу в разведку, — мрачно сказал Джек.
— Да не бабу, — сухо ответил капитан и подумал «идиот» так громко, что Лакки практически услышал. — Ящерицу.
…а численность контингента ограничена. Потери в коротком временном интервале — невосполнимы. Если случится удача, и пошлют с Земли транспорт с подкреплением, то все равно пройдут месяцы, прежде чем он сюда доберется. Их сто пятьдесят человек на целую планету. Лакки думал, что при всей красе, пышности и почти идеальном для людей химическом составе терранской биосферы, крутиться по орбите на борту родного ракетоносца было бы немного уютней.
Транспорт с подкреплением, скорее всего, отправят, уже получив отчет о выполнении боевой задачи.
О потерях.
Как жаль, что красу и пышность терранской биосферы нельзя жечь и травить… «Строжайше воспрещается наносить повреждения биоценозам планеты».
Тоже вопросец.
— Не засти солнце, — угрюмо процедил Лакки.
— Мыслишь? — не обидевшись, но и не собираясь выполнять просьбу, поинтересовался Свен.
— Что, заметно?
— Есть слегка. Я тут подумал…
— Коллега.
Прозрачные холмы голограммы плыли под лучами лилового солнца.
— Я подумал, ты вроде парень умный, — рассудительно продолжал Свен.
Джек-яйцеголовый от такого даже обалдел слегка.
— Капитан хочет приказ нарушить. Хоть на десять километров вокруг Города лес пожечь, — сказал Свен.
— Ну и хорошо.
— Я вчера ходил в лес. И нашел ту хрень, из-за которой запрещают калечить биоценозы. Теперь не знаю.
— Какую хрень? — Лакки понимал, что его разводят как маленького, но любопытство было сильнее.
— Пошли.
Свен всегда был спокоен как удав, но сейчас гляделся особо глубокомысленным. Он направился за ограждение лагеря так уверенно, точно был экстрим-оператором и в реальном времени получал от дракона отчет о безопасности передвижений. Лакки скорчил гримасу, поколебался.
Без возражений двинулся следом.
Шли недолго. Сначала мачете орудовал Свен, потом Джек сменил его, извлекши на свет свою гордость — трофейный нож. Здесь уже ходили до них. То, что стлалось под ноги, что на Земле именовали бы нехоженой чащей, на Третьей Терре называлось тропой. Чаща высилась справа и слева; ее не сокрушил бы ни один клинок.
Лакки уже задался вопросом, кто и как проложил эту дорогу, если не видно следов огня или техники, когда Свен сказал:
— Это охотничья тропа слонольвов.
Счастливчик икнул и нашарил автомат.
— Они вечером выйдут, — хладнокровно закончил Свен и нырнул под громадный мохнатый лист.
За тем открылась поляна.
Поляна — не поляна, душно-благоуханный лесной альков… бирюзовые, лиловые, сиреневые кругом уходили ввысь живые занавеси листвы. Как вода в омуте, как подземный лед в областях вечной мерзлоты здесь застаивался ночной мрак. Далеко над головой кроны сходились шумящей крышей, лишь редкие лучи достигали травяного ковра. Тускло поблескивала между валунами вода — озерцо, болото, просто невысыхающая лесная лужа…
Оба инопланетных гостя остановились, молча; в этом месте действительно казалось, что явился в чужой дом.
Ксенолог вздохнул.
— Вот, — кратко сообщил он, наклонился и мазнул пальцем по поверхности камня.
На пальце осталось белое. Текучая, вязкая, неприятная с виду слизь, похожая то ли на жидкую плесень, то ли на сопли, то ли на еще какое физиологическое выделение…
Адъютант поднес гадость к носу Лакки, и тот скривился.
— Это что? — буркнул он. — Чертова молофья?
— Почти, — кивнул адъютант. — Это стратегическое сырье.
Причина, по которой командованию так нужен был научный центр.
Причина, по которой он строился вдали от Города.
Причина, по которой Луговской повел «Древнее Солнце» к Третьей Терре, не самой близкой из колоний, не самой старой, не освоенной прочнее других.