— А что приятно тебе? — спросила она, и мне чертовски нравилось видеть в ней эту сторону. Под жесткой броней, под всем этим острым характером — она была нежной. Настоящей.
Уязвимой. Живой.
— Все, что мне нужно, — это чувствовать, как твоя киска сжимает меня. Я хочу, чтобы ты взяла контроль на себя.
— С удовольствием, — ответила она, ее голос был сплошным соблазном.
Я перекатился на спину, утягивая ее за собой. Теперь я лежал под ней, а она устроилась сверху, расставив ноги по обе стороны от меня.
Черт возьми, идеально.
Круглая грудь, длинные волосы, падающие на плечи и спину… Мои пальцы скользнули вниз между ее грудей, по плоскому животу, прежде чем крепко обхватить ее бедра, когда она начала двигаться, прижимаясь ко мне, дразня и сводя с ума.
Я застонал от напряжения.
Она обхватила мой член и провела им по входу, прежде чем медленно опуститься на него, впуская меня внутрь.
Ее взгляд не отрывался от моего. Лунный свет давал достаточно, чтобы я мог видеть в ее глазах все. Абсолютно все.
Темный сапфир, изумруд, вспышки золота.
Она принимала меня — сантиметр за сантиметром божественного удовольствия.
Я не мог отвести глаз. Я был, черт возьми, заворожен ею.
Она замерла, выдох сорвался с ее идеальных губ. Привыкала к моему размеру. И это было до неприличия возбуждающе.
— Дыши, — прошептал я, и она посмотрела мне прямо в глаза. — Ты справишься, королева. Вся до последнего.
Мои руки скользнули вверх, обхватили ее грудь, пальцы заиграли с сосками — я знал, что ей нужно. Ее голова откинулась назад, и она медленно опустилась до самого основания, принимая меня целиком.
Из моей груди вырвался хриплый, почти звериный стон, когда я почувствовал, как она сжимает меня.
Эта женщина будто была создана для меня.
Она начала двигаться, находя свой ритм.
Я поднялся, сел, опираясь спиной на изголовье кровати, обхватил ее за талию, проводя руками вверх-вниз по спине, пока мои губы вновь не нашли ее грудь.
Мне было мало. Безумно мало.
Она двигалась медленно, сначала размеренно.
Мы нашли общий ритм, и ничего в жизни не ощущалось так правильно.
Она встречала мои толчки своими, и мы ускорялись.
Становились резче.
Жаднее.
Я поднял руку, запустил пальцы в ее волосы и притянул ее губы к своим. Мне нужно было почувствовать, как она выкрикнет мое имя прямо в мой рот, когда кончит.
Она продолжала ездить на мне, унося нас обоих в небытие.
Я почувствовал, как она начала сжиматься вокруг меня, и наш поцелуй превратился в смесь стонов, тяжелого дыхания и отчаянной жажды. Но я держал ее крепко.
Мне нужно было все.
И она простонала мое имя, прижавшись к моим губам, прежде чем ее голова откинулась назад, и она разлетелась на кусочки — в самом чертовски красивом оргазме, который я когда-либо видел.
Ее грудь подскакивала, волосы скользили по моим бедрам, и я вцепился ей в бедра, вогнавшись в нее еще трижды, прежде чем рухнуть вместе с ней в бездну.
— Черт… — прошипел я, пока мы продолжали выжимать из этого каждую последнюю каплю удовольствия.
Это было чистое, безумное блаженство.
Я бы даже сказал, что в тот момент это ощущалось… как нечто, способное изменить всю жизнь.
А я ведь не из тех мужчин, которые становятся сентиментальными из-за секса. Но это…
Это было нечто иное. Сильное. Красивое. Ни на что не похожее.
Я понятия не имел, что с этим делать.
Она рухнула вперед, уткнувшись в меня всем телом, и единственным звуком в комнате осталось наше тяжелое, синхронное дыхание.
Я перекатил ее на бок и откинул все эти шелковые темные волосы с ее лица. Ее губы были приоткрыты, а глаза сияли золотом, когда она посмотрела на меня — и мы просто лежали так, глядя друг на друга несколько долгих секунд.
— Это было... впечатляюще, — произнесла она, голос бархатный, хриплый, до безумия сексуальный.
Я медленно вышел из нее, чувствуя, как тут же скучаю по ее теплу. Черт, это было ненормально — я обычно уже в этот момент продумывал, как бы поскорее свалить.
Но сейчас я хотел только одного — чтобы она осталась.
Чтобы снова и снова быть внутри нее.
— По-моему, слово «впечатляюще» совсем не передает того, что между нами только что произошло, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал легко. Мы ведь договорились: одна ночь — и все.
Я поднялся с кровати и пошел в ванную. Снял презерватив, завязал узелок и выбросил его в корзину. Посмотрел на свое отражение в зеркале, плеснул в лицо холодной воды.
Просто отличный секс. Не накручивай.
Когда я вернулся в спальню, она уже сидела в кровати, тянулась к своей одежде.
— Ты никуда, блядь, не уходишь. Ты сама сказала — одна ночь. А я тебе сразу сказал, что торопиться не собираюсь.
— Не думала, что ты любишь обнимашки, — поддразнила она.
— Не люблю, — буркнул я, провел рукой по волосам и снова плюхнулся на кровать, утянув ее за собой. Что, блядь, я творю?
— Ты меня удерживаешь? — рассмеялась она.
— У нас была сделка. Я свою часть выполняю. К тому же, вдруг ты захочешь еще пару раундов, — сказал я, и мы повернулись друг к другу лицом.
— Ладно. Я твоя до самого рассвета.
— А потом что? Ты вампир, и исчезаешь с первым лучом солнца?
Она прикусила нижнюю губу:
— Типа того.
Я провел рукой по ее волосам, затем вниз по шее и по груди:
— Никогда не видел более идеальной груди. Серьезно, это настоящее произведение искусства.
Она откинула голову, смеясь. Мне безумно нравилось видеть ее такой — легкой, расслабленной.
— Поэтично звучит. Я-то от них никогда не была в восторге. Не большие, но и не маленькие. Просто... средние.
— В них нет ничего среднего, — ответил я, проводя пальцами от одной груди к другой. Ее соски тут же напряглись, будто могли разрезать стекло. — Они идеально ложатся в ладонь, с такими аккуратными розовыми сосками. Полные, но я все еще могу полностью захватить их ртом.
— Боже, прекрати говорить о моей груди, — простонала она.
— Хорошо. Перестану говорить, если разрешишь продолжать трогать.
— До рассвета они твои, помнишь?
— Помню, королева.
Мы немного помолчали, и теперь уже она проводила пальцами по моей руке, вверх и вниз.
— Расскажи мне про свои тату. Мне нравятся все эти цвета. Я пыталась рассмотреть, что там написано, но ты никогда не стоишь на месте, — прошептала она.
— Тут, — я взял ее руку и положил себе на правое плечо, — имена моих родителей.
— Они ведь погибли, когда ты был маленьким, да? — так же тихо переспросила она.