Я с детства умел считывать ситуацию.
Умел чувствовать, когда вот-вот начнется дерьмо — и быть к этому готовым. Я однажды оказался по ту сторону этой истории — и зарекся, что это больше не повторится.
А дерьмо, судя по всему, уже поднималось на поверхность.
Ромео встретился со мной взглядом. Кингстон, Хэйс и Нэш тоже всё поняли и прекратили есть. Только Деми продолжала рассказывать про то, какой милый и нежный Катлер, не замечая, что мы больше не слушаем.
Она оглянулась, что-то прошептала Ромео.
Сэм подошел к Зейну, схватил его за шкирку и дернул вверх как раз в тот момент, когда тот только успел сесть. Я соскочил со стула и направился туда. Парни — за мной.
Но краем глаза я увидел движение.
Руби, мать ее, Роуз перелетела через стойку, как чертова ниндзя. Приземлилась прямо на ноги в своих тяжелых Dr. Marten — идеально, как будто так и надо.
— Даже не думай, — прошипела она на Сэма, и тот медленно повернулся к ней.
Я уже шел к ним. Ни хрена это не случится у меня на глазах.
Она же дочь Лайонела.
Я должен был убедиться, что с ней все в порядке.
Это было бы минимумом, что я мог сделать, пока она держала бар на плаву вместо отца.
Но она подняла руку и повернулась ко мне:
— Я справлюсь. Возвращайся за стол.
В баре можно было услышать, как пролетела муха. Я замер — ни шагу вперед, ни назад. Если Сэм только пикнет, я врежу ему первым.
Этот урод был жалкий ростовщик, который строил из себя крутого парня.
Он им не был.
Он пугал таких слабаков, как Зейн, но по сути был пустышкой.
Руби вытащила из заднего кармана что-то, похожее на пачку налички, и влепила это в руку Сэма:
— Все, конец. Хватит. Возвращайся к своему пиву и держись подальше от моего брата.
Сэм опустил глаза, быстро оценил, что получил ровно то, чего хотел, и коротко кивнул.
— Ты слишком секси, чтобы разруливать за своего братишку, Руби, — пробурчал он, и у меня сжались кулаки.
— А ты слишком тупой, чтобы понять, что мне плевать на твое мнение. Пей свое пиво, Сэм.
Вот черт.
Руби Роуз оказалась еще круче, чем я думал.
Похоже, я и правда начал метить территорию.
4
. . .Руби
Утром я принялась вычищать дом отца — тот самый дом, в котором я выросла. Он был небольшим, но стоял на тихой улице прямо у воды. Если быть честной, это было мое любимое место на земле. За вычетом всего стресса, который тянулся за возвращением в Магнолию-Фоллс.
Но стоило заглушить шум, позволить себе просто быть — и именно здесь я находила самое настоящее спокойствие. В этом маленьком домике на озере, с двумя спальнями, крохотной кухней и огромным количеством любви.
Отец всегда был для меня тем самым безопасным местом.
Да, он слишком много пил. Да, он вечно вляпывался в неприятности даже без особых усилий.
Но он меня любил — и я это всегда знала.
Я это чувствовала.
Я убралась в доме, разобрала постели и забила холодильник едой — потому что, когда я приехала, там была только упаковка пива и пакет тертого сыра.
Я надела джинсовые шорты и майку — день был солнечным, и я собиралась выйти на воду на каяке. Я прекрасно помнила, как отец привез его на мой шестнадцатый день рождения. Он даже имя мое на борту выкрал: Ruby Rose.
Я не выходила на воду уже много лет.
Когда я уезжала учиться, то буквально разрывалась от желания начать все с нуля.
Мне нужно было выбраться отсюда.
Мама только что развелась с третьим мужем и катастрофически рушилась на глазах. Братья были неуправляемыми, и я тушила один пожар за другим.
И при всем, как я любила отца, я не могла быть тем, кем он нуждался. Я подбирала его по ночам из бара, потому что в тот период он пил ещё сильнее, чем обычно — и все это становилось слишком.
Так что я схватилась за спасательный круг и вытащила себя сама. Потому что все больше подкрадывался страх не уехать. Страх остаться такой же застывшей, как остальная часть моей семьи.
Я хотела от жизни большего.
Но отец был моей слабостью. Мы всегда были мы вдвоем против всего мира.
За последние годы он заметно сократил выпивку, и я это очень ценила. Он любил говорить, что он — «работа в процессе». А я говорила, что, пока он работает над собой, это главное.
Мне нужно было, чтобы он заботился о себе. Потому что он для меня был важен.
Я направилась к пристани и отметила, как она обветшала.
Всегда именно я следила за домом. Папа управлял баром, а я — нашим бытом.
Я провела пальцами по облупившейся краске и присела, чтобы развязать веревку от каяка — он выглядел таким же потрепанным, как и пристань. Я залезла внутрь, нашла весло и откинула голову, позволяя утреннему солнцу согреть лицо.
Горы окружали меня, а воздух был насыщен ароматом хвои.
Я скучала по этому. Городская жизнь — это вечный бег. Я почти не бывала на улице: все время уходило на учебу и работу. Балансировать между учебой и подработками было сложно, особенно когда я писала диссертацию.
Но я справилась.
Я направилась по узкой водной дорожке, ловко ведя каяк — за эти годы я делала это сотни, если не тысячи раз. Наш дом стоял в небольшом заливчике, и бирюзовая вода всегда помогала мне вернуться в себя, какой бы ни была буря внутри. Цветы цвели, птицы щебетали — все выглядело как сцена из диснеевского мультика. Если бы только на суше все было так же спокойно, как здесь.
Я направила весло влево, свернув к своему любимому месту, где всегда позволяла себе мечтать о жизни вне этого хаоса.
О жизни, в которой я могу повлиять на мир — не только на тех, кто рядом.
Но когда я причалила к тихому уголку, где всегда находила умиротворение, там уже стояла другая лодка.
Глаза мои расширились, когда я увидела Ривера Пирса, который резко выделялся на фоне всей этой идиллии. Ни капли спокойствия в нем не было — и в его присутствии тоже.
На нем была черная обтягивающая футболка, а мускулистые руки покрыты татуировками. Темные волосы растрепаны, глаза спрятаны за золотистыми авиаторами. Он медленно повернул голову, когда я подплыла на несколько метров ближе.
— Не думал, что злые королевы любят солнце и воду, — бросил он, даже не моргнув.
— А где ты думал мы разрабатываем планы по уничтожению врагов? — мурлыкнула я в ответ, и он усмехнулся.
— Ну, теперь все ясно, — отозвался он, лежа, скрестив ноги, будто его тут вообще ничего не трогает.
Первым порывом было развернуться и уплыть. Я точно не собиралась вести светскую беседу с мужчиной, который меня до чертиков раздражал — и, похоже, это было взаимно. Но я заметила, как быстро он тогда встал, когда Сэм и Зейн собирались сцепиться, и я еще не вмешалась.