Мы заботились друг о друге, как умели.
Сейчас Ривер смотрел на меня хмуро, и я знала, что разозлила его — даже если он пытался сделать вид, будто я не сказала ничего нового.
— Ты сам попросил, чтобы я сказала, что думаю. Так что не стреляй в гонца, — бросила я и потянулась за веслом.
— Ну и каково это — сидеть на своем высоком пьедестале и судить всех подряд? Должно быть, там наверху одиноко, Руби. В отличие от тебя, я нашел людей, которым доверяю. Да, у меня было дерьмовое детство. Как и у миллионов других. Но я что-то с этим сделал. Мне не нравилось, что со мной произошло, и я выбрал профессию, с помощью которой могу изменить мир. Чтобы подобное не случалось с другими. А ты выбрала профессию, в которой можно делать выводы о каждом встречном. Может, я и не психолог, но, по-моему, ты просто нашла способ держать всех на расстоянии. Признать, что все плохие — и тем самым отгородиться. Но, в отличие от тебя, я живу. Я наслаждаюсь жизнью. А ты сбежала и зарылась в книги, чтобы не сталкиваться с реальностью. Так кто из нас настоящий самозванец?
Сукин сын.
Он только что провел полный психоанализ меня?
И в паре моментов оказался не так уж далек от правды.
Но вот чего он не понимал — так это того, что я вовсе не отрицаю, кем являюсь.
Так что я поступила, как любая разумная женщина на моем месте.
Я взяла весло, резко опустила его в озеро и с силой ударила — брызги взлетели прямо ему в лицо.
Он даже не дернулся. Только ухмыльнулся, будто выиграл какую-то чертову партию.
Я показала ему средний палец — и свалила оттуда к чёртовой матери.
Ривер Пирс был не просто красным флагом.
Он был слишком умен для своей же безопасности.
Чертовски красив.
И только что разложил меня по полочкам — безо всякой учебы.
И от этого я возненавидела его еще чуть-чуть больше.
5
. . .Ривер
Я припарковался у больницы и заглушил двигатель.
Черт.
Руби снова влезла мне под кожу — этим утром, на воде. Почему меня так тянет к женщине, которая при каждом удобном случае меня оскорбляет?
Да, я ей отвечал — потому что не стоит бросаться дерьмом, если не умеешь его ловить в ответ.
Но то, как в тот момент вспыхнули её ореховые глаза… этого я не ожидал.
Я задел ее.
Черт возьми, я и не думал, что у нее вообще есть чувства.
А ее болтовня о том, что я боюсь… ладно, в этом что-то было. Я и правда не доверяю многим. Держу круг общения узким.
Но, по крайней мере, у меня есть этот круг.
А она убежала ото всех.
Я, по крайней мере, не прячусь от своих демонов.
Я вышел из машины и направился в больницу навестить Лайонела. Он только начал курс физиотерапии, был раздражен и ворчлив — так что визиты, насколько я знал, ему помогали.
Но, мать его, как же я ненавидел это место.
Я поднялся на лифте на шестой этаж. И как только двери открылись, я замер — услышав ее голос.
— Я хочу знать, почему мой отец сидит в собственной моче. Это абсолютно недопустимо.
Руби была в ярости. Что, по-видимому, для нее было нормой.
Я подошел ближе — сам не знаю зачем. Просто мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке.
Она бросила взгляд в мою сторону, но, впервые с момента нашего знакомства, в ее глазах не было раздражения при виде меня.
— Мы не знали, что ему нужно в туалет, — сказала женщина по ту сторону стойки, на вид лет шестьдесят. Руки скрещены, взгляд — жесткий. Но я видел, как нервничает, несмотря на попытку сохранить равнодушие.
— Это интересно, Бетти, — произнесла Руби с ядом в голосе. — Он сказал, что вызывал вас четыре раза. Четыре, мать вашу, раза. А ему нельзя вставать самому, по вашим же правилам. Значит, вы просто позволили ему обмочиться, как ребенку? Вы хоть понимаете, насколько это унизительно?
— Наверное, я не услышала сигнал. У нас здесь есть и другие пациенты. Он не единственный, кому мы нужны.
— Ясно. То есть — ни извинений, ни попытки как-то это исправить? — голос Руби дрогнул, и это меня поразило. До сегодняшнего утра я ни разу не видел ее уязвимой. А теперь казалось, что она едва сдерживается.
Но потом она выпрямилась, подбородок поднялся, плечи расправились — как будто она собиралась идти в бой.
Черт, я знал это движение. Узнавал в ней себя.
Бей или беги? Я всегда выбирал бить.
— Бетти, — сказал я, и она повернулась ко мне, глаза жесткие. — У вас в семье был кто-нибудь, кто перенес инсульт и остался полностью зависим от других?
— А вам-то какое дело?
— Я просто к тому, что немного сочувствия не помешало бы. Подумайте о Руби. Видеть своего отца в таком состоянии тяжело. Она бросила дом, работу, все — чтобы быть рядом и помочь. Уверен, вы можете понять, как это тяжело — видеть его таким, правда?
Я ожидал, что Руби заорет на меня за то, что вмешался, но она этого не сделала. Ее плечи немного опустились, будто у нее просто не осталось сил сражаться со мной.
Блядь… когда в последний раз кто-то вообще встал на ее сторону?
— Я понимаю, как тяжело видеть, как страдает родной человек. Простите, что не успели вовремя. Я сейчас же схожу к нему и приведу его в порядок. Постараюсь следить за сигналами внимательнее, — сказала Бетти уже куда мягче.
— Благодарю. Я подожду здесь, пока вы закончите, — кивнула Руби.
— Это займет немного времени. Я могу его сразу отвести в душ, если хотите сходить перекусить или выпить кофе. Вернитесь минут через тридцать.
Она ушла, и Руби обернулась ко мне. Я был готов к очередному взрыву, но она снова удивила.
— Спасибо.
— Сказать это было больно, да? — усмехнулся я.
— Ты даже не представляешь. — Она прикусила свою сочную нижнюю губу.
— Хочешь спуститься в кафетерий, пока ждем?
Она кивнула, и мы пошли к лифту. Зашли. Двери закрылись. Внутри повисла тишина.
Запах жасмина и апельсина заполнил все пространство. Я сунул руки в карманы, чтобы отвлечься. Но тут произошло нечто неожиданное.
По ее щеке скатилась слеза, и мои глаза распахнулись, когда плечи Руби задрожали.
Сначала легкий всхлип, а потом она полностью сдалась.
Руби, мать ее, Роуз плакала.
Сильно.
На автомате я подался к панели и нажал кнопку «Стоп».
— Эй. Все в порядке. — Я шагнул ближе, не уверенный, стоит ли прикасаться к ней — вдруг врежет по горлу.
Она была абсолютно непредсказуемой.
Но я не мог просто стоять и смотреть, как она срывается. Обычно я сбегал от такого рода дерьма, но в этот момент… видеть Руби Роуз в таком состоянии казалось почти победой.