Селия с помощью Руфино перевязала Розе щиколотку, и она самостоятельно смогла подняться в гостиную, где объяснила сестрам и Леонеле, как именно подвернула ногу, играя в прятки с Ригоберто.
— А как тебе нравится наш новый шофер? — спросила ее Кандида.
— Парень что надо. Мы с ним друзья с пеленок. Он за меня горой!
Леонела, сидевшая в глубоком кресле, лениво потянулась:
— На мой взгляд, он очень красивый парень. .
— Это да! Что есть, то есть! Он у нас всегда был красавчик. Не то чтоб уж очень плечист да мускулист, но девчонки заглядываются.
— Вот как? И что же, он никогда за тобой не ухаживал? — осведомилась Кандида.
— Да с детства! Только я его всегда отшивала. А уж теперь и вовсе, потому как я замужем, — засмеялась Роза.
Леонела встала и, подойдя к ней, дружески положила руку на плечо.
— Ну и что? По-твоему, замужняя дама не может влюбиться?
Та с усмешкой посмотрела ей в глаза:
— Ну ты и жа… ну ты и это… устрица! — сказала Роза.
Против ожидания, Леонела весело расхохоталась.
— Что смеешься? Глядите, что удумала! Жена должна быть всегда верной мужу!
— О! Это очень архаичное мнение, — мягко улыбнулась Леонела.
— Чего? — недоуменно переспросила Роза.
— Ну, устаревшее мнение, вышедшее из моды. Нынешние мужчины ведь сплошь изменщики. Всегда лучше, чтобы горела пара свечей на случай, если одна погаснет.
— Я своего ни на кого не променяю, потому как люблю его — страсть! — гордо заявила Роза, как бы закрывая тему.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ РОЗЫ
Кандида замерла в объятиях Федерико. В огромной зале дома Линаресов и прилегающем коридоре никого не было. Им никто не мешал.
Нежно поглаживая и целуя ей руку, лиценциат вдруг спросил:
— Долго Леонела будет здесь находиться?
Кандида ответила, что это зависит от того, насколько задержится здесь Роза.
Федерико озабоченно сказал:
— Я должен поговорить с ней о возможности вести ее дела. Хорошо бы ее убедить. Это нужно прежде всего для тебя. Я не возьму из твоих денег ни сентаво. И если мы поженимся… Словом, я не привык жить за счет женщин.
Кандида со страстным стоном приникла к нему. После долгого поцелуя она спросила:
— Хочешь, я поговорю с ней об этом? Мне она не откажет.
Федерико замотал головой, давая этим понять, что не желает затруднять любимую.
— Дай же мне хоть что-нибудь сделать для тебя, — настаивала Кандида.
И он нехотя согласился.
Рикардо уже лежал в постели. Мягкий свет ночной лампы падал на фотографии, которые он перебирал в руках. Их было несколько, и на каждой из них были изображены Роза и Ригоберто, снятые во время своих веселых путешествий по паркам города. На одной рука Розы лежала на плече шофера.
Едва Рикардо услышал в коридоре шаги Розы, он быстро убрал фотографии в ящик ночного столика.
Роза нырнула под одеяло и прижалась к мужу.
— Разве ты все еще любишь меня? — спросил он.
— Все больше и больше. И при этом не ревную.
Они поцеловались. И Роза робко стала говорить о том, что скоро у нее день рождения. Она еще никогда его не справляла, потому что у матушки Томасы никогда не хватало денег. Все, что она могла себе позволить, это купить Розите в честь ее праздника пирожное.
— Может, ты устроишь мне настоящий праздник?.. Рикардо улыбнулся:
— А хочется?
— Страсть! Удавиться!
— Так пусть Томаса все устроит, а я оплачу расходы.
— Ну-у! — грустно протянула Роза. — Там, в Вилья-Руин… Я здесь хочу!..
Роза почувствовала, как дрогнула рука Рикардо, обнимавшая ее плечо.
— Молчишь? Ладно, все понятно: сестры развопятся!.. Оно и правда: лучше их не злить. Нельзя так нельзя.
— Почему это нельзя? — вдруг сказал Рикардо. — Можно! Здесь и отпразднуем. И приглашай кого захочешь.
Роза захохотала, представив, как все произойдет, и кинулась обнимать мужа.
— Дикая моя, дикая моя Роза, — говорил он, целуя ее в нос, в глаза, в губы.
Леонела понимала, что и последний ее план не дает того результата, на который она рассчитывала.
Леопольдина только что доложила ей, что ее попытки вдохновить нового шофера на роман с Розой остаются без последствий: Ригоберто так верит в добропорядочность и верность Розы, что даже и не пытается соблазнить ее, при всем том что явно в нее влюблен.
Дождавшись, когда сестры вернутся из больницы, которую посещали с благотворительной целью, Леонела предложила им усилить атаку на семейный покой Рикардо и Розы.
— Но что мы можем поделать, если он не хочет смотреть правде в глаза? — пожала плечами Дульсина.
— Он горд. И не потерпит позора. Он может не обращать внимания на шашни Розы с шофером, но, если это заметят другие, он не перенесет унижения. Стало быть, надо, чтобы он получил анонимное письмо… Например, какой-нибудь доброжелатель, который — не может видеть, как издеваются над семейными традициями дома Линаресов. Ну как?
В глазах Дульсины опять зажегся огонек надежды.
— За дело! Это будет убедительное, славное анонимное письмо!
Эдувигес хорошо знала Пабло. По некоторым деталям в его поведении она сделала вывод, что он может догадываться о тайне ее любимицы. И она прямо спросила, что думает об этом Паулетта.
Паулетта предположила, что догадка кормилицы может быть верной.
— Но ведь никто, кроме нас, ни о чем не знает! — воскликнула Эдувигес, противореча себе же.
— Об этом знает еще Норма, — не сразу промолвила Паулетта. — Она мне как дочь. Однажды в разговоре со мной она тронула меня своим отношением ко мне и… и я разоткровенничалась.
— Ты предупредила ее, чтобы она никому не говорила?
— Предупредила. Но слова с нее не брала. Она могла рассказать Пабло.
Паулетта и Эдувигес замолчали. Столько лет никто в доме не знал о хранимой ими тайне. И вот она приоткрылась. Это не могло не повергнуть их обеих в тревогу.
Молчание длилось довольно долго. Наконец Паулетта сказала:
— Знаешь, кормилица, я думаю, настало время открыть мой секрет. У меня не должно быть тайн от сына.
Розе начинало надоедать внимание окружающих к их дружбе с Ригоберто. Вот и дон Себас — даже он! — спросил ее сегодня: