абельных кварталов ( и там, и там их гоняли городовые). Но тогда в том тупике он очутился один. Вроде бы только, что он был среди мальчишек на узкой грязной улице, а теперь он стоял один посреди небольшой площадки между тремя покосившихся домами и сараем с кривой крышей. Три испуганные его появлением курицы юркнули в сарай, а забилась между стеной и телегой. Не смотря на шум, поднятый птицами, во двор никто не вышел, и Дилан решил заглянуть в сарай. В основном из-за любопытства. Но раз были куры, то были и яйца - размышлял он - а если он возьмёт пару яиц, то вполне возможно этого никто не заметит (он же не будет воровать целую курицу), да и куры могут ещё до вечера снестись, а вот для его семьи два яйца - это почти богатство. И мама будет довольна неожиданной прибавкой к ужину и, несомненно, его ругать не будет. Однако в ближайших к входу гнёздах ничего кроме перьев и засушенного помёта не было, а дальше в глубь мальчик идти не решился. Он уже проходил мимо телеги, когда сверху свалилось что-то когтистое и сразу вцепилось в кожу головы. Дилан закричал от боли и неожиданности, пытаясь руками сбить напавшего и, метаясь между телегой и сараем. Однажды это ему удалось, когда он сослепу налетел на притолку двери. Дилан только едва успел увидеть, что это кошка, прежде чем она напала снова. На этот раз она метила в глаза. Мальчик отчаянно закричал, но успел в последний момент инстинктивно прикрыть лицо рукой. Когти полостнули по рукаву, раздирая хлипкую ткань и кожу под ним. Перед следующим прыжком кошка слегка приостановилась, прижавшись к земле, и Дилан успел разглядеть свалявшуюся шерсть, странно открытую пасть и стеклянный взгляд жёлтых глаз. Кошка выглядела странно и зловеще. Мальчик испугался и попятился назад, пока спиной не упёрся в стену. Спрятаться было некуда, на его крики из людей ещё никто не прибежал. Кошка молча прыгнула на шею, когти вцепились в плечо мальчика, клыки оказались в каком-то дюйме от кожи. Дилан схватил животное за шею двумя руками, уже не пытаясь оторвать его от себя, а хотя бы не дать ему вонзить зубы в плоть. На какое-то мгновенное мальчик и зверь встретились взглядами: испуганный мальчишечий и яростный звериный. Руки слабели, силы шестилетнего вечно-голодного мальчика были на исходе. Всё кончилось неожиданно - женский крик и одновременно с ним, на уровне лица Дилана появилась собачья голова. Пёс схватил кошку за шкирку и легко отшвырнул к стене. Та сначала шмякнулась на землю, но вскочила, готовая снова нападать и не отрывая взгляд от мальчика. И в первый раз, за всё время она зашипела, собака заслонила собой Дилана. Женщина в сером платье вытолкала кошку длинной палкой за пределы двора, не смотря на то, что та изворачивалась и цеплялась за палку. Только после этого она подошла к Дилану, который всё время прижимался к стене, обхватила за тоненькие плечи: - Ну, герой, дай ка я твои раны посмотрю? Она тебя не укусила? Собака приблизила к нему голову, лизнула щёку и нос. Дилан прерывисто выдохнул, переводя взгляд на женщину, и покачал головой. Собака, фыркнула, как бы передразнивая его, и принялась деловито обнюхивать, ничуть не смущаясь рук женщины, которая расстегнула рубашку, чтобы осмотреть раны. Потом вынесла из дома стул, усадила на него мальчика, сунула в руки кружку с молоком, а сама долго промывала глубокие царапины и чем-то смазывала. Воспоминаний об этом память Дилана почти не сохранила, как и о женщине (только и запомнил, что серое платье и тёмные с сединой волосы в пучке), зато запомнил пса, от которого не мог отвезти взгляд. Крупный, чёрно-белый, с полустоячими ушами и шрамами - таких было много на улицах Дублина. Этого же пса отличали глаза. Было в них что-то, как будто пёс знал о многом, о мире, о будущем, о том, чего нельзя даже знать людям. Именно так Дилан пытался рассказать матери вечером, но та уставшая от дневных забот и уходом за семьёй слушать его не стала, её разозлила порванная рубашка, которую надо было чинить. Только годы спустя, Дилан увидел такой взгляд у собак здесь на Юконе. В следующий раз Дилану повезло оказаться нос к носу со смертью, когда ему было уже одиннадцать. К тому времени был уже год, как семейство перебралось в другой пригород, ближе к докам, где отец и старшие братья устроились на работу. В обязанности Дилана теперь вменялось каждый день носить им обед, что он и делал. А вот обратно домой он не спешил, шныряя вместе с остальной ребятнёй по докам, между рабочих, лошадей и телег, заслушиваясь рассказами моряков, которые в своё время вдоволь походили по морям, и всегда имели историю для тех, у кого было желание и время их слушать. Кроме того, мальчишек предпочитали использовать для мелких поручений, чтобы отнести письмо или найти человека. Так что, если на детей, мешающихся под ногами, и ворчали, но серьёзно не гоняли. В тот день Дилан спешил отнести записку управляющему складом, стараясь сократить путь между высокими сходнями, держащих корабли. Он чуть не споткнулся и не упал, когда в узком проходе ему наперерез непонятно откуда выскочил крупный пёс. Мальчик от досады закричал, пытаясь прогнать собаку, но та и не думала уступать дорогу. Крик потонул в в трескающемся глухом шуме, мгновение спустя проход между доками заволокло пылью. Всего через несколько метров по дороге доски не выдержали тяжёлого груза и лопнули, вниз полетели обломки дерева, металлические болты и цилиндры. В тот день на месте погибли трое рабочих, тех, кто был раненных руководство доков приказало отнести по домам, не смотря на полученные ранения. Среди них был и Боб - старший из братьев Дилана. Сначала, пока Боб был покрыт пылью и куском парусины, смотреть на него было не страшно. Страшно было слышать прерывистое дыхание, бульканье и кашель, видеть как отец с дорожками от слёз на щеках прижимает брата к носилкам, когда на поворотах они нагибаются, Джим брат-близнец Боба расталкивал народ впереди, выкрикивая срывающимся голосом: -Пропустите! Ранненых несут. До кварталов, где жили рабочие доков, новость дошла быстро, женщины и дети толпились на улицах, сжимая в руках края фартуках, бледные и жалко вглядываясь в лицах тех, кто был на носилках. И облегчённо отходили, не узнав своих мужей, отцов, братьев или сыновей. Мать встретила их около самого дома, растрёпанная, со съехавшей на бок косынкой, с корзиной в одной руке (новость дошла до рынка, где она была в тот момент), другой она волокла Мари. Она всё поняла без слов. Дилан замер от ужаса, наблюдая, как мать беднеет, на землю падает корзина, откуда выкатывается кочан капусты, она поднимает сжатые руки к лицу, и не отрывая взгляда от носилок начинает выть на какой-то тонкой высокой ноте, испуганная Мари, которой в тот год было только пять, прижимается к ногам матери и тоже начинает рыдать. Потом Дилан сидел на кровати в углу, прижимая к себе младших сестру и брата, пока в доме были посторонние люди: женщины помогали матери обмыть раны, обнажив разломанные кости, мясную плоть, но страшнее было видеть кишки. Дилан видел кишки и раньше, но это были внутренности животных (их промывали и набивали рубленным фаршем). Теперь было страшнее, теперь это были внутренности человека, и что ещё страшнее - умирающего на его глазах брата. Час спустя пришёл доктор, но только покачал головой и даже отказался от платы за хлопоты. Боб умер ночью, ему было только шестнадцать. После похорон родители и Джим долго сидели за столом при потухшей лампаде. На следующий день Дилану предстояла работать вместе с отцом и братом - детство закончилось. То, что управляющий доков дал разрешение на полставки работать мальчику, тоже считалось удачей – пусть немного, но денег это приносило. В тот же год от коклюша умерла Мари, но это было уже не так страшно - она просто затихла под негромкие напевы матери. Только спустя восемь лет, семье удалось накопить достаточно денег, чтобы отпустить одного из детей за " поиском счастья". К тому времени младший из детей - Колин подрос достаточно, чтобы устроиться на работу помощником лавочника. Была возможность купить только один билет, и Дилан с Колином тянули камешки из тёмного мешка. Дилану повезло, как он тогда считал - он вытянул белый и свой билет в Америку и новую жизнь. В счастливую лёгкую жизнь, как он тогда думал, и думала его семья. Ожидание счастья не покидало Дилана ни когда он прощался с родными, ни на корабле. Надо сказать, что те, кто ехал в третьем классе, тоже надеялись на счастливое будущие в Новом свете. Молодёжь кучковалась между собой, устраивая танцы или подглядывая за пассажирами первого или второго класса, делясь планами на жизнь и способами быстро разбогатеть, а также тем, как они распорядятся деньгами. Люди постарше смотрело на молодёжь с высока, но не спешило их спускать на землю - они тоже надеялись если не на лучше будущие, то хотя бы на то, что хуже уже не будет. Там же на корабле Дилан в первый раз поцеловался с девушкой. Её звали Мегги, ей было шестнадцать лет, на её щеках играл румянец, светлые выгоревшие волосы выбивались из причёски и трепетали на ветру, а глаза светились весельем. Она путешествовала вместе с большой семьёй своего дяди. Про свою семью она лишь однажды коротко ответила, что отец умер, а мать отправила с дядей, надеясь на лучшую долю для дочери. В тот вечер, они разгорячённые танцем выскочили из душных помещений трюма на палубу, и оказались лицом к лицу. Далан наклонился вперёд, вдохнул запа