отнести письмо или найти человека. Так что, если на детей, мешающихся под ногами, и ворчали, но серьёзно не гоняли. В тот день Дилан спешил отнести записку управляющему складом, стараясь сократить путь между высокими сходнями, держащих корабли. Он чуть не споткнулся и не упал, когда в узком проходе ему наперерез непонятно откуда выскочил крупный пёс. Мальчик от досады закричал, пытаясь прогнать собаку, но та и не думала уступать дорогу. Крик потонул в в трескающемся глухом шуме, мгновение спустя проход между доками заволокло пылью. Всего через несколько метров по дороге доски не выдержали тяжёлого груза и лопнули, вниз полетели обломки дерева, металлические болты и цилиндры. В тот день на месте погибли трое рабочих, тех, кто был раненных руководство доков приказало отнести по домам, не смотря на полученные ранения. Среди них был и Боб - старший из братьев Дилана. Сначала, пока Боб был покрыт пылью и куском парусины, смотреть на него было не страшно. Страшно было слышать прерывистое дыхание, бульканье и кашель, видеть как отец с дорожками от слёз на щеках прижимает брата к носилкам, когда на поворотах они нагибаются, Джим брат-близнец Боба расталкивал народ впереди, выкрикивая срывающимся голосом: -Пропустите! Ранненых несут. До кварталов, где жили рабочие доков, новость дошла быстро, женщины и дети толпились на улицах, сжимая в руках края фартуках, бледные и жалко вглядываясь в лицах тех, кто был на носилках. И облегчённо отходили, не узнав своих мужей, отцов, братьев или сыновей. Мать встретила их около самого дома, растрёпанная, со съехавшей на бок косынкой, с корзиной в одной руке (новость дошла до рынка, где она была в тот момент), другой она волокла Мари. Она всё поняла без слов. Дилан замер от ужаса, наблюдая, как мать беднеет, на землю падает корзина, откуда выкатывается кочан капусты, она поднимает сжатые руки к лицу, и не отрывая взгляда от носилок начинает выть на какой-то тонкой высокой ноте, испуганная Мари, которой в тот год было только пять, прижимается к ногам матери и тоже начинает рыдать. Потом Дилан сидел на кровати в углу, прижимая к себе младших сестру и брата, пока в доме были посторонние люди: женщины помогали матери обмыть раны, обнажив разломанные кости, мясную плоть, но страшнее было видеть кишки. Дилан видел кишки и раньше, но это были внутренности животных (их промывали и набивали рубленным фаршем). Теперь было страшнее, теперь это были внутренности человека, и что ещё страшнее - умирающего на его глазах брата. Час спустя пришёл доктор, но только покачал головой и даже отказался от платы за хлопоты. Боб умер ночью, ему было только шестнадцать. После похорон родители и Джим долго сидели за столом при потухшей лампаде. На следующий день Дилану предстояла работать вместе с отцом и братом - детство закончилось. То, что управляющий доков дал разрешение на полставки работать мальчику, тоже считалось удачей – пусть немного, но денег это приносило. В тот же год от коклюша умерла Мари, но это было уже не так страшно - она просто затихла под негромкие напевы матери. Только спустя восемь лет, семье удалось накопить достаточно денег, чтобы отпустить одного из детей за " поиском счастья". К тому времени младший из детей - Колин подрос достаточно, чтобы устроиться на работу помощником лавочника. Была возможность купить только один билет, и Дилан с Колином тянули камешки из тёмного мешка. Дилану повезло, как он тогда считал - он вытянул белый и свой билет в Америку и новую жизнь. В счастливую лёгкую жизнь, как он тогда думал, и думала его семья. Ожидание счастья не покидало Дилана ни когда он прощался с родными, ни на корабле. Надо сказать, что те, кто ехал в третьем классе, тоже надеялись на счастливое будущие в Новом свете. Молодёжь кучковалась между собой, устраивая танцы или подглядывая за пассажирами первого или второго класса, делясь планами на жизнь и способами быстро разбогатеть, а также тем, как они распорядятся деньгами. Люди постарше смотрело на молодёжь с высока, но не спешило их спускать на землю - они тоже надеялись если не на лучше будущие, то хотя бы на то, что хуже уже не будет. Там же на корабле Дилан в первый раз поцеловался с девушкой. Её звали Мегги, ей было шестнадцать лет, на её щеках играл румянец, светлые выгоревшие волосы выбивались из причёски и трепетали на ветру, а глаза светились весельем. Она путешествовала вместе с большой семьёй своего дяди. Про свою семью она лишь однажды коротко ответила, что отец умер, а мать отправила с дядей, надеясь на лучшую долю для дочери. В тот вечер, они разгорячённые танцем выскочили из душных помещений трюма на палубу, и оказались лицом к лицу. Далан наклонился вперёд, вдохнул запах тёплых девчачьих волос, губы неожиданно оказались рядом. Первый поцелуй оказался быстрый и нелепый. Но со второй попытки было лучше. А потом... потом их прервали. - Мегги! Мегги! Немедленно иди сюда, девчонка, - дядя показался в дверях, - Я обещал твоей матери проследить за тобой. Мегги не стала спорить или противоречить и направилась к родственнику. Около самых дверей, она оглянулась и улыбнулась. Дилан подумал тогда, что навсегда запомнит эту картину: палубу корабля, молоденькую девушку освещённую фонарём, улыбку на её лице и искрящиеся искренним весельем глаза. Это так и было. Он помнил тот вечер и сейчас. Помнил ту девушку и её глаза. Даже после того, как спустя пять лет встретил её снова в небольшом городке в глубине континента, куда он прискакал вместе с маленьким отрядом, поднятым по тревоге, что индейцы напали на соседнее поселение. Только она уже не улыбалась - она сжимала в руках длинный окровавленный нож, её глаза не искрились смехом - в них застыл ужас. Напротив неё валялось тело индейца, которого она и убила (ещё один - раненный - пытался спастись, но был застрелен солдатом во дворе), а пол, стул и стулья. - Миссис Коул! Вы слышите меня, мэм, - один из приехавших фермеров окликнул её. - Теперь уже всё позади - эти собаки разбежались, как только нас увидели.... Но этого вы славно приложили, - он толкнул труп индейца сапогом, - Какой удар! Почти в сердце... Эх, надо было чуть выше, тогда бы он и помер бы на месте, а не метался бы по комнате, разбрызгивая кровь...... Эй, Дилан, раз ты здесь, то помоги мне этого краснокожего отсюда выволочь... Миссис Коул, да бросьте вы нож. Вы слышите меня, миссис Коул? Миссис Коул (Мегги - как про себя твердил Дилан при виде этой сцены) медленно перевела глаза на говорящего и так же медленно кивнула. Секунду спустя тишину комнаты, так странно резонирующую, со звуками боя: выстрелами, криками, ржанием и топотом лошадей, пронизал звон упавшего ножа. Мегги резко со всхрипыванием втянула воздух, так как будто, до этого не дышала вообще, трясущейся рукой начала шарить по стене в поисках опоры. - Мэм, давайте я вам помогу... Вы ведь узнаёте меня, миссис? - шериф в два шага оказался рядом с женщиной. Его голос стал более вкрадчивый, но не потерял твёрдости. В этих краях такие сцены не были редкостью - индейцы нападали на поселения и не щадили никого. Белые в свою очередь тоже, - Куда вы идёте? Я провожу... - он уже поднимал её за локоть, помогая удерживать равновесие. Миссис Коул не разжимая губ, кивнула в сторону двери. - Дилан, - шериф оглянулся, - оставь пока этого краснокожего, пошли с нами... Держи револьвер наготове.