"Пошли", сказал он. Она протянула руку из-под вуали, а он взял ее и повел из большого зала в свои палаты. Позади раздавался смех и начинался новый танец.
Это был добрый брак. Они хорошо подходили друг другу. Она была достаточно мудра, чтобы повиноваться любому его приказу немедленно и без сопротивления, но никогда не предотвращала его приказы предвосхищением его желаний, подлаживаясь под него, балуя его, как делали большинство женщин-рабынь, которых он знал. Он чувствовал в ней упорство, которое позволяло ей быть послушной, однако никогда не раболепной. Словно бы в своей душе она оставалась безразличной к нему независимо от того, что делали их тела; он мог довести ее до сексуального экстаза или, если бы захотел, мог бы пытать ее, но ничего не могло ее изменить, не могло ее тронуть; она, наподобие дикой кошки или лисицы, не поддавалась приручению. Эта недоступность, эта дистанция заставляла его быть привязанным к ней, ибо он старался сократить это расстояние. Он восхищался ею, своей маленькой лисичкой, своим зверьком. Со временем они стали друзьями тоже. Жизнь была скучной, в друг друге они нашли хорошую компанию.
В дневное время он, конечно, отсутствовал, все еще иногда играя с друзьями в мяч, исполняя жреческие обязанности в храмах, и все более часто посещая Большой Храм. Туджу хотела, чтобы он стал членом Совета. Она имела значительное влияние на Белу, потому что знала, что она хочет, а он этого не знал. Никогда не знал. Человеку Короны мало что можно хотеть. До тех пор, пока он не возглавил набег в горы Дейварда, он воображал себя воином. И хотя все прошло успешно, ибо они поймали рабов и вернулись без потерь, он не мог перестать вспоминать убийства, прятанье, доказательство собственной неумелости, те дни и ночи страха, неразберихи, отвращения, изнеможения и стыда. Но делать больше было нечего, как только играть в мяч, исполнять ритуалы, пить и танцевать. А теперь появилась Мод. И появятся его сыновья. И, может быть, если Туджу поработает над ним, он станет советником. Этого было достаточно.
Для Мод было тяжело привыкнуть спать с золотым воином, а не со своей сестрой. Она просыпалась во тьме, тяжесть постели, запахи, все было не то. Она тогда хотела Мал, а не его. Но в дневное время она возвращалась в ханан и как прежде была с Мал и другими, а когда он придет вечером, все будет хорошо, и все было бы хорошо, если б не Рало тен Бал.
Свадебным вечером Рало обратил внимание на Мал, стоявшую рядом с Хехум и закутанную в голубую вуаль, словно в струи дождя. Он подошел к ней и пытался заставить ее поговорить или потанцевать; она сторонилась, трепетала, дрожала. Она не хотела ни разговаривать с ним, ни смотреть на него. Он рукой попытался приподнять ее подбородок, тогда Мал рыгнула, словно ее сейчас стошнит и зашаталась. Хехум вмешалась: "Хозяин тен Бал, она еще нетронута", сказала она с суровым достоинством своего положения Матери Богов. Рало захохотал и отдернул руку, глуповато ответив: "Что ж, вот я к ней и притронулся."
Через несколько дней от Балов пришло предложение. Оно не было хорошим. Мал просили как девушку-рабыню, словно ее нельзя было взять в жены, а в мену предлагался урожай всего одного зернового поля. Учитывая богатство Балов и относительную бедность Беленов, это было предложение оскорбительное. Ало и Бела надменно отказали, не дав никаких объяснений. Мод испытала большое облегчение, когда Бела рассказал ей все это. Когда пришло предложение, она была поражена. Разве она соблазнила Белу, уведя его от Мал, только для того, чтобы оставить ее добычей человека, которого Мал страшилась еще больше, чем Белу, и по большей причине? Пытаясь защитить сестру, она подвергла ее гораздо большей опасности? Она побежала к Мал, рассказать ей, что они отвергли предложение Балов, и рассказывая, разразилась слезами вины и облегчения. Мал не плакала, она восприняла добрую новость спокойно. После свадьбы она вообще стала ужасающе спокойна.
Она и Мод оставались вместе весь день, как всегда. Но это было не одно и тоже, и быть более не могло. Меж сестер встал муж. Они больше не спали вместе.
Текли дни и праздники. Мод уже выбросила Рало тен Бала из головы, когда он вдруг явился с Белой после игры в мяч. Бела, казалось, чувствовал себя неудобно, приведя его домой, но ведь не было причины ему отказывать. Бела вошел в ханан и сказал Мод: "Он надеется снова увидеть твой танец."
"Ты приведешь его за занавес?"
"Только в зал для танцев."
Он видел, что она хмурится, но не привык читать выражения ее лица. Он ждал ответа.
"Я станцую для него", ответила Мод.
Она сказала Мал, чтобы та оставалась в спальных комнатах ханана. Мал кивнула. Она казалась маленькой, слабой, усталой. Она обхватила руками сестру. "О, Мод", сказала она, "какая ты храбрая, какая добрая."
Мод ощущала страх и ненависть, но не сказала ничего, только крепко обняла Мал, вдохнув свежий запах ее волос, и вернулась в танцевальный зал.
Она станцевала, и Рало похвалил танец. Потом он сказал то, что - она знала - он жаждал сказать с того мгновения, как только вошел: "Где сестра твоей жены, Бела?"
"Нездорова", ответила Мод, хотя не женщине Грязи было отвечать на вопрос, что мужчина Короны задал другому мужчине Короны.
"Ей сегодня нездоровится", ответил Бела, и Мод хотелось расцеловать его с глаз до пяток за то, что он услышал ее, за то, что он это сказал.
"Больна?"
"Я не знаю", заколебался Бела, взглянув на Мод.
"Да", сказала Мод.
"Но, может быть, она сможет прийти, чтобы показать мне свои милые глазки?"
Бела снова глянул на Мод. Та ничего не сказала.
"Я не имею никакого отношения к тому глупому предложению, что мой отец сделал относительно ее", сказал Рало. Он переводил взгляд с Белы на Мод и снова на Белу, ухмыляясь в сознании собственной силы. "Отец услышал, что я говорю о ней. Он просто решил доставить мне удовольствие. Вы должны простить его. Он думал о ней, как об обычной девушке Грязи." Он снова взглянул на Мод. "Приведи свою сестру только на секундочку, Мод Беленда", сказал он со злобной вкрадчивостью.
Бела кивнул ей. Она поднялась и вышла за желтый занавес.
Несколько минут она простояла в пустом коридоре, который вел в спальни. "Простите меня, хозяин Бал", сказала она нежнейшим голоском, "у девочки лихорадка, и она не может подняться, чтобы повиноваться вашему призыву. Ей уже долго не по себе. Я извиняюсь. Могу я прислать другую девушку?"
"Нет", ответил Рало, "я хочу эту." Он заговорил с Белой, игнорируя Мод. "Ты привел домой двух рабынь с того рейда, в который мы пошли. Я не получил ничего. Я разделял опасность, и будет только честно разделить захваченное." Эти слова он явно долго разучивал.
"Ты захватил одну", сказал Бела.
"О чем ты толкуешь?"
Бела смотрел с неуверенностью. "У тебя была одна", сказал он менее решительным голосом.
"Я вернулся домой ни с чем!", громко закричал Рало обвиняющим тоном. "А ты получил двух! Слушай, я понимаю, ты воспитывал их все эти годы, я знаю, как накладно растить девушек. Я не напрашиваюсь на подарок."
"Именно это ты и делаешь", тихим голосом сухо сказал Бела.
Рало со смехом отмел возражение в сторону. "Просто вспомни, Бела, мы были там вместе", льстиво сказал он, обнимая Белу за плечи. "Ты был моим капитаном. Я этого не забыл! Мы братья по оружию. Послушай, я толкую не о том, чтобы просто купить эту девушку. Ты женился на одной сестре, я женюсь на другой. Слышишь? Мы станем братья по Грязи, как тебе?" Он засмеялся и хлопнул Белу по плечу. "Как тебе это?", сказал он. "Ты же из-за этого не обеднеешь, капитан!"