Ну, после того, как я их на руку нацепил, они уселись поосновательнее в моей тачке и говорят на прощанье: в залог того, что вернемся, мы тебе нашу девушку оставляем, если нас не будет через указанное время, можешь ее смело трахать куда хочешь и сколько захочешь. С тем и укатили. Ну, я сразу на ту шалаву отвязался: что ж ты, говорю, меня так подоср… извиняюсь — подгадила?
Молчит и сигарету смалит. Ну и хрен с тобой, буду и я молчать! Промолчали мы так десять минут, затем двадцать, а потом я ей и говорю: нетути твоих дружков и объявятся они где-то с первыми ласточками. А она мне в ответ лишь одно слово: приедут! Тогда давай договор исполнять! Опять молчит. Потрогал я ее за разные места — молчит. Полез поглубже — ни звука. Ну, я мужик или кто? Постелил свой куртофан на лавочку в скверике, завалил ее туда и отходил по всему ритуалу. Поднялась она после всего, отошла на видное место и опять за сигарету…
Только через час они приехали. Вежливо так извинились за опоздание, и к ней — этой подруге: ну как он, использовал данную возможность? А она глянула на меня такими холоднющими глазами, что у меня сразу давление упало, и цедит сквозь зубы: быдло! Тут ко мне подваливает тот, с пушкой, я снимаю часы, подаю ему, а он: оставь себе их в счет компенсации за просроченное время. Ну я ему и брякнул, что уже компенсировал его, а он посмотрел на меня, потом на эту деваху — это, говорит, моральное вознаграждение, а материальное — эти часы. И ожерелье еще мне в руки сует — я глянул на него и сразу подумал, что если это бриллианты, то значит, все мне снится. Впоследствии оказалось — точно, бриллианты… В общем, они попрощались и ушли в темноту, а я в другую сторону рванул на полном газу. Припоздал, конечно, в парк, выручку утром пришлось сдавать, но машину в бокс загнал и на дежурный трамвай успел.
На следующий день слух по городу пошел: из фирмы, торгующей драгоценностями, смылся один из специалистов, прихватив с собой полный кейс с побрякушками. Объявили всесоюзный розыск на него и возможных подельников. Ну, мне оно как-то — мимо ушей, мало ли их, бегунов, в наше время?
Часы и ожерелье в бардачок пока забросил — пусть лежат до лучших времен, а сам езжу-колесю на своей тачке по городу. И, как назло, ни одной шабашки «на дальняк». Только через дня три чую: смердеть моя машина начала — ну чистый покойник! Долго салон обыскивал, пока в багажник не заглянул. А там толстяк какой-то лежит, весь уже позеленел и распух: жарища-то на улице адская! Тут друзья-таксисты подскочили, кто-то в ментовку звякнул… Покойник тем самым «сбежавшим» специалистом и оказался. А часики и ожерелье — из его кейса… На суде меня и слушать никто не стал: покойничек — вот он, улики налицо. Правда, долго выбивали из меня остальные цацки, но, не добившись ничего, оставили на потом.
А потом меня выкупили, прямо с этапа, и я попал в другую зону — Карабахскую. Но это уже другой базар!
Шнифт выбил из пачки «Приму» и жадно затянулся.
— А что же с той девушкой — с четвертого курса, на которой ты жениться собирался? — Инеску, кроме Толиковой, заинтересовала и женская судьба.
— А это ты у моего лучшего корефана спроси! — кивнул Шнифт на Батона. — Я уже в то время на зоне был и всех подробностей не знаю. Знаю только одно: из-за нее он и сел на нары!
— Что? — ахнула женская половина в один голос…
Глава 8
Колбасный сейф
— То, что слышали! — ухмыльнулся Батон, — Мы с Толяном дружим еще со школы: квартиры наши в одном подъезде, с шестого класса — за одной партой, в восьмом — втрескались в одну и ту же девчонку и почистили друг другу зубы кулаками. Но она нас быстро примирила: из девятого класса прямиком выскочила замуж за представителя французской фирмы и укатила во Францию! Тогда мы переключились на футбол и по выходе из школы имели каждый по кандидату в мастера спорта, а Толик — в придачу еще и варикозное расширение вен на левой ноге. Ну, я после ушел в штангисты: очень мне «качки» пришлись по душе, а Толик пошел слесарить в таксопарк и через несколько лет сел за баранку. Я к тому времени уже выступал за сборную края — соревнования, олимпиады, поездки по России… Один раз даже в Румынии побывал. За всеми этими хлопотами было уже, конечно, не до шастанья по дискотекам и чужим садам да огородам, но встречались частенько — за бутылочкой «сухаря» в каком-нибудь уютном кафе. А потом ему и вовсе не до меня стало: появилась эта длинноногая Янка, не то польская русачка, не то обрусевшая полячка, но красивая, зараза! А познакомились они классно… Рассказать? — обернулся Батон к Шнифту. Тот кивнул — валяй, мол!