— Подождите, подождите! — перебил Олег не в меру ретивого контрразведчика. — Но ведь с таким же успехом кладовщик мог, сговорившись с нападавшими, спокойно передать им наличку, а на его счет в швейцарском банке уже положили бы кругленькую сумму. Такой вариант вас устраивает?
— Нет, не устраивает! — нахмурился толстяк, — Аро мертв, если бы он был жив — не сомневайся, все бы выложил, мы умеем «уговаривать». А вот вы остались в живых вдвоем, до поры до времени, но теперь и второй свидетель ничего не скажет. Ну, если у покойников, к сожалению, спросить нельзя, то мы теперь спросим у тебя — живого. И ты нам расскажешь, конечно же, расскажешь — в каком месте вы спрятали денежки!
Толстяк в предвкушении победы сложил жирные губы трубочкой, будто хотел поцеловать Олега авансом за предоставленную информацию.
— Но нас ведь связали и отмуздыкали, как Бог черепаху, — вам же известно это?
— Мало ли… Могли вполне поупражняться над вашими рожами по вашей же просьбе, например. А может, и набили, чтобы вы под ногами не путались, а вы до этого времени успели сейф очистить… Это нам и предстоит выяснить!
— Послушайте!
Почувствовав, что ограбление склада с самого начала отошло на задний план, Грунский воспрянул духом: больше они ничего не смогут «навесить» на него, да он просто не даст им такой возможности от сознания своей честности и неподкупности.
— Послушайте — сколько, вы говорите, там баксов было?
— Ничего я тебе, допустим, не говорил — это ты должен нам сказать, сколько кладовщик успел прибавить к тем восьмистам тысячам, которые принял по акту.
— Что!! — Олега словно молотком кто по лбу хватил. А он-то, дурень, хотел им было уже ляпнуть о той сотне-другой, которые Светлов спрятал за «незабудкой». Ха! Будут они мараться!
— Сколько-сколько?! — он внезапно горько улыбнулся. — Да попади такие деньги мне в руки, — неужели я бы напялил эту дурацкую форму и пошел подставлять свою башку под пули, рискуя ее лишиться?! Это-то вы хоть можете понять? Тем более, столько времени прошло!..
Его изумление и возмущение было таким неподдельным, что поколебали уверенность контрразведчика. Он встал со стула, его сопровождающие подхватились следом.
— Иные грабители, бывает, десяток-другой лет терпят, пока из памяти сотрется тот или иной эпизод. Ну, это я так, к слову, вы меня почти убедили в вашей непричастности к этому делу, — он вновь перешел на «вы». Это настолько убаюкало Олега, что он оторопел, когда увидел вдруг перед глазами снимок, на котором была изображена симпатичная армянка, до ужаса знакомая. — Почти убедили, — повторил толстяк, — если вспомните эту женщину.
— Где-то видел! — поневоле вырвалось у Олега.
— Если бы вы сказали, что видите ее в первый раз — вас прямо отсюда отвезли бы к нам, в контрразведку — «погостить»! Это та самая, которой вы помогли нагрузить тележку продуктами. И которая видела вас там, во дворе, до того, как вас избили и связали.
— Да, это она! — подтвердил Грунский, — Ну и что? — он побоялся дальше спрашивать.
— А ничего пока! — ухмыльнулся толстяк, пряча фотографию, — Вы ведь приехали защищать независимость Армении? Ну и защищайте ее завтра, вам ведь деньги за это платят. А нам их платят за то, что мы копаем, роем и находим — в большинстве случаев. Причем, неважно, какими методами мы этого добиваемся. Так что выполняйте свою работу, а мы будем делать свою. Одно могу обещать: если вдруг мы узнаем о вашем дезертирстве или вы, не дай Бог, пропадете без вести — мы вас будем усердно, очень усердно искать. И найдем, не сомневайтесь, хоть под землей!