- Секундочку!…
Двое остановили его на подходе к машинам, и Магистр послушно поднял руки. Его быстро и умело обыскали, не забыв поколдовать над телом электромагнитным сканером. Чуть ближе к «БМВ» возвышались фигуры еще четверых богатырей. Не качки, но и далеко не задохлики. Впрочем, под вольными плащами комплекцию определить всегда бывает сложно. Но даже если парни были качками - не столь уж серьезная сила против его послушников. Тем не менее, следовало признать, что «богатыри» выглядели не в пример эффектнее. Осанка, как у атлетов, экипировка от «Версаче», глаза, как лазеры, да и под мышками, наверняка добротная кожаная сбруя с какими-нибудь новомодными пукалками. Как бы то ни было, но это тоже являлось признаком - если не успеха, то вполне продвинутого общественного статуса. Магистр никогда не завидовал подобным штучкам, но все же понимал, что до означенного положения ему еще далеко. Он мог сколько угодно кочевряжиться и фанфаронить на тайных вечерях со своими послушниками, но в жизни статус его не простирался выше полковничьих погон. Вот и к машине генерала Чемезова он прошествовал без обычной своей уверенности, покорно позволяя чужим глазам скользить по своему лицу, бесцеремонно изучать мимику и детали одежды.
В салоне они, впрочем, оказались наедине, - на этом малом пространстве куратор ему пока еще доверял. Приглядевшись к генералу повнимательнее, Магистр обнаружил, что моложе тот выглядеть за последние годы не стал. Напротив, прибавилось старческих морщин и седины, кожа приобрела землистый нездоровый оттенок. Украдкой рассматривая куратора, он ощутил некоторое беспокойство. Одно дело, когда стареют обычные пахари, и совсем другое, когда маразм подбирается к людям высокого полета. Примеров - огромное количество, начиная с выживших из ума древних императоров и заканчивая Мао и Брежневым. Вот и с этого старика однажды станется! Вот свихнется и начнет путать друзей с недругами! Чем это грозит, один Бог ведает. В этом случае от него следует не просто держаться на дистанции, а удирать со всех ног - в другой город и другую страну…
- Салют генералу! - с нарочитой бодростью поздоровался он.
- Привет полковнику! - тем же тоном откликнулся Чемезов.
- Ну, что? Сколько карпов успели загубить этим летом?
- Увы, гораздо меньше, чем в прошлом году. И рад бы побаловаться, да больно уж хлопотная служба пошла. Воришек отлавливаем даже в собственном учреждении. Заметь - не врагов и не шпионов, а обычных казнокрадов! - Чемезов тяжело вздохнул. - Ну, а ты, полковник, как живешь? Не надоело еще числиться в магистрах-атаманах?
- Если помните, я с самого начала был против двойного имени.
- Знаю… - генерал махнул рукой. - Только уж поверь старому вояке, - лишние имена карман не тянут, а вот выручить порой могут крепко. Все мы ходим по краю пропасти. Сгорит одно имя, останется другое.
- Ну, полковником-то я останусь при любом раскладе!
- Тоже не факт! Времена нынче смутные, всего сразу не предусмотришь. Сегодня ты пан, а завтра, глядишь, и пропал.
- Загадками говорите, товарищ генерал!
- Я, брат ты мой, не говорю загадками, я их загадываю. Вот и сейчас хочу загадать так, чтобы все наши остались в своих креслах. Чтобы звезд не лишились и к пенсии добавочку получили. Опять же о тебе думаю…
- Обо мне?
- О ком же еще! Хочу, понимаешь, свой отдел в наследство тебе передать. - Чемезов с усмешкой взглянул на своего ученика. - Надеюсь, не откажешься?
- Что ж, пожалуй, не откажусь.
- Вот и славно… Стрелочку-то с Кучером уже забили?
- Вы и про это знаете?
- Я, брат, просто обязан знать такие вещи. - Чемезов криво улыбнулся. - Это ведь не он на тебя вышел, это я вас свел.
- Честно говоря, догадывался, хотя не мог понять - для чего.
- Вот для этого мы с тобой и встретились. А теперь слушай и вникай… - Чемезов сел поудобнее, глядя прямо перед собой, неспешно заговорил: - Словом, есть такой банк «Возрождение», ты о нем, конечно же, наслышан. Банк не самый богатый, но вполне надежный. У блатных там хорошая доля. Само собой, помогали друг дружке: банк ворью денежки отмывал, а бандиты способствовали с вышибанием долгов. Правда, длилось это недолго. Около года назад хозяин банка с властью сошелся, в выборах стал участвовать, среди крупных чинов милиции приятелей завел - словом, перестал делиться с блатными, выставил за порог их соглядатая. В общем, пошли обычные российские терки. Но это их дела, а нас с тобой интересует партия любопытных раритетов, которые, собственно, и формируют на сегодняшний день основной капитал банка.
- Какая-нибудь золотая дребедень?
- Золотая, но не дребедень. Шкатулки Ивана Федоровича Платова, пять штук. Слышал про такие?
- Честно говоря, нет.
- Вот и хорошо, что не слышал. Корешки Кучера тоже о них ни сном, ни духом. Но за должком придут обязательно. И пусть приходят. Ты им в этом деле поможешь.
- Я?
- Ты, полковник, именно ты! Иначе зачем нам твои воспитанники? Хватит уже, - оперились, пора в дело пускать. Не только им кресты жечь, да бомжей по лесам мочить.
- Не очень понимаю: в чем же наш интерес?
- А интерес наш в том, что, заявившись в банк вместе с урками, мы возьмем не деньги, а эти самые шкатулки. Пока о них мало кто знает, а значит, и момент для нас самый подходящий. - Чемезов усмехнулся. - Жаль, Фаберже от нас уплыл, - могли ведь и его до кучи прихватить.
- Могли бы, но какой бы тогда шум поднялся!
- Верно мыслишь, шум поднялся бы до небес. - Чемезов вздохнул. - Фаберже знают все, а Платова только самые узкие специалисты.
- Кстати, почему? Он что, хуже работал?
- Конечно же, нет. На мой взгляд, даже лучше. По крайней мере, интереснее и оригинальнее.
- Даже так?
- По крайней мере, таково мнение сведущих людей. - Генерал пожал плечами. - То есть Фаберже был, конечно, неплохим мастером, но свое творчество он превратил в конвейер, а вот Платов корпел над каждой поделкой годами.
- Почему же его тогда не знают?
- Ну, во-первых, потому что он был русским - и по имени, и по происхождению. А в мире искусства это уже большой минус. Сам сравни: Ваня Платов и Расстрели с Пазолини. Что звучит, а что не очень?
- Мда… Маркони звучит тоже интереснее, чем Попов.
- Вот-вот! А Фултон - чем Ползунов. - Генерал фыркнул. - Те же русские иконы на девяносто девять процентов были безымянными, а западных маляров мы всех наперечет знаем. Как ни прискорбно, искусство - тот же рынок, и о справедливости в нем говорить не приходится. Вот и Платову нашему не повезло, - затерялся во второй волне, хотя, сказать по правде, искусство второй волны - всегда было выше и чище.
- Из-за пиара?
- Точнее, полного его отсутствия. - Чемезов повернул седую грузную голову, цепко взглянул на соседа. - Рекламу - ее ведь не в наше время придумали. И всегда так было: кто больше распускал хвост, тому и пенки доставались. По этой причине рядом с Пушкиным не замечали Вяземского, возле Шолохова - Гроссмана, а подле Булгакова - Газданова.
- Получается, Платов был скромником?
- Во всяком случае, аукционов он не устраивал и ногтей на руках не отращивал. Жил себе ровно и тихо, роскошных блюд не едал и не понимал, что по части мастерства давно превзошел своих современников. - Чемезов на некоторое время умолк. - В общем, эти шкатулки нужно реквизировать. Во что бы то ни стало. Используй Кучера, своих тайных бойцов, - кого угодно!