Зверь внутри меня сходил с ума, рычал и скалился, царапался. Словно он изголодался по ненависти, словно она была необходима ему сейчас, гораздо больше, чем мне, словно он наслаждался каждым ее проявлением, каждым моим ударом.
И я продолжал вбивать в Колдера свою злость почти так же, как недавно вбивал баскетбольный мяч в потертый пол. Мигала над головой одна из ламп, долетал сквозь открытые окна шум ветра в кронах сосен, слышался скрип моих кед и глухие звуки ударов, сбитое дыхание. Все, как в тумане, все, словно сквозь слипшуюся вату.
Я почти прижал Артура к стене, замахнулся для следующего удара, когда он вдруг очень легко и будто совершенно не напрягаясь перехватил мою руку и оттолкнул меня. Оттолкнул с такой силой, что я не удержался на ногах, пошатнулся, грохнулся на задницу и так и остался сидеть, только сейчас поняв, что только что натворил.
Я попробовал подняться…
- Сиди, Джефферсон, - покачал головой Артур. – Я позволил тебе себя избить только по одной причине – тебе надо было избавиться хотя бы от малой части того дерьма, что сидит сейчас внутри. И ты это сделал. Поэтому сиди и слушай. Ты – жалкий папенькин сынок, растерянный мальчишка, перепуганный щенок. Сейчас ты кто угодно, но не альфа. И если ты хочешь, когда-нибудь им стать, тебе надо что-то с этим делать. Повзрослей, мать твою!
И Артур развернулся на каблуках, намереваясь уйти.
Дверь в спортзал скрипнула, и в дверях показалась зануда.
- Артур! – махнула рукой девчонка, а через миг безвольно опустила ее вдоль тела. – Что… Что, ради всего святого, здесь произошло?
Бартон в два шага оказалась возле Колдера. Оборотень выглядел сказочно: разбитые губы, нос, правая бровь, взъерошенный, помятый, на слегка подгибающихся ногах.
- Ностальгия по детству замучила, - криво пошутил оборотень. – Ты искала меня, принцесса?
- Искала. И вижу, что не зря. Ты – придурок, Джефферсон, - бросила девчонка мне, подхватила Колдера под руку, и они вместе вышли из зала.
А я так и остался сидеть на заднице, пялясь невидяще в пол.
А ведь Колдер оказался прав. Чертовски прав… Во всем. Запаха от Эмили я сейчас действительно не ощущал. Все, казалось бы, было по-прежнему, все как обычно. Я зажмурился, тряхнул головой и только потом поднялся.
Пора наведаться к отцу. Всю эту неделю я почти не разговаривал с ним, обсуждал только то, что касалось трупов и дури, тему Кристин Хэнсон, Макклина, предстоящего новолуния и моего к этому отношения не трогал. Потому что не понимал, что именно хочу услышать. Вряд ли мне помогли бы его извинения. Да и отец… Не тот оборотень, который умеет и знает, как извиняться.
По расследованию все было глухо. Трупов на нашей территории, впрочем, как и «заблудившихся» чужаков, больше не было. Придурка, который напал на Кристин, мы нашли, вышли на него по запаху. Городской валялся мертвым в собственной квартире на отшибе города. В том самом доме, где жил Михаэли Фирс, наркоша и толкач. И я бы поверил, что это совпадение, если бы был двенадцатилетней девочкой.
Не давала покоя осведомленность придурка о том, что происходит и у нас, и у городских, его практически непогрешимая неуязвимость. Не может ему всегда просто везти, не может это все быть обычным совпадением, засранец просто не может быть настолько педантичным и точным, чтобы ни разу за все время не оставить никаких следов: запаха, клочка шерсти, следов, обрывка ткани, слюны.
Словно чертов призрак, словно просачивается каждый раз сквозь стены.
Отец рассказал, что Эм удалось все-таки сделать анализ собственной… в общем, того, что вышло из волчицы в ту ночь. Ничего особо нового мы не узнали. Формула стала немного совершеннее – это раз. Мертвый ублюдок – очень-очень слабый волк – это два. Крис осталось совсем немного до своего новолуния – это три. В свете всех событий последняя информация казалась насмешкой, тонким издевательством.
И это тоже бесило.
Заучка свое обещание сдержала: с упрямством и упорством четырнадцатилетки избегала меня все это время. Не попадалась на глаза, тут же выходила из помещения, стоило мне там оказаться.
Это почему-то тоже бесило.
Я поднялся на ноги, добрел до трибуны, тяжело опустился на сиденье. Не знаю, что больше мучило и вытягивало силы: отсутствие Головастика рядом или убийца, шныряющий по округе и разбрасывающий трупы, как, сука, Пасхальный кролик из плетеной корзинки.
Но если в случае с Крис я вообще не понимал с какого конца начать, то в случае с мудаком мысли были.
Он явно бадяжит свою дурь где-то в городе, он достаточно квалифицирован в этом вопросе, чтобы суметь создать не просто дурь, а новую дурь, совершенно новую дурь, очень своеобразно влияющую на волков. Этот кто-то явно не фанат оборотней, причем любых, и совершенно точно не фанат Макклина. Но при этом знает о волках тоже достаточно. И он…