Однажды, когда я вернулась из Найроби, Каманте поджидал меня у кухонной двери и с большим возбуждением сообщил, что утром на ферму приходила Лулу и со своим тото — со своим малышом. Несколько дней спустя я сама имела честь встретить ее возле хижин слуг. Она была очень насторожена и не потерпела бы никаких вольностей, а за ней шел совсем еще маленький детеныш, столь же трогательно неторопливый в движениях, как и Лулу, когда мы впервые ее увидели. Как раз кончился долгий сезон дождей, и все летние месяцы Лулу появлялась вблизи домов не только на рассвете, но и под вечер. И даже в полуденные часы она оставалась там, держась в тени хижин.
Теленок Лулу не боялся собак и позволял им обнюхивать себя с ног до головы, но ни к туземцам, ни ко мне он никак не мог привыкнуть, и едва мы пытались к нему прикоснуться, как он тотчас исчезал вместе с матерью.
И сама Луду после своего первого долгого отсутствия уже никогда не приближалась к нам настолько, чтобы ее можно было погладить. В остальном она держалась дружески, понимала, что нам хочется поглядеть на ее теленка, и брала куски сахарного тростника из протянутой руки. Она подходила к открытым дверям столовой и задумчиво заглядывала в сумрак комнат, но никогда больше не переступала их порога. К этому времени она уже потеряла свой колокольчик, так что появлялась и исчезала в полной тишине.
Слуги предлагали мне поймать теленка, чтобы вырастить его, как мы когда-то вырастили Лулу.
Но я решила, что нельзя отплатить такой подлостью за доверие, которое она оказывала нам.
Кроме того, мне казалось, что в этом свободном союзе между антилопой и моим домом было что-то удивительно редкое и благородное. Лулу приходила из мира дикой природы, свидетельствуя о наших добрых отношениях с ним, и дарила моему дому такое единение с африканским ландшафтом, что уже нельзя было провести границу между ними. Лулу знала, где устроила свое логово большая лесная свинья, и видела брачные игры носорогов. В Африке есть кукушка, которая поет в разгар жаркого дня где-нибудь в глубине леса, и ее песня звучит как звонкий стук мирового сердца. Мне не посчастливилось увидеть эту птицу, как не посчастливилось никому из тех, кого я знаю, и никто не мог описать мне ее. Но Лулу, возможно, проходила в зеленом сумраке по узкой звериной тропе прямо под деревом, на котором сидела эта кукушка. Как раз тогда я прочитала в книге о старой китайской императрице про то, как после рождения сына юная Яханола покинула Запретный Город и отправилась в золотом паланкине с зелеными занавесками посетить свой родной дом. Мой дом, подумала я, стал теперь похож на дом отца и матери юной императрицы.
Все это лето две антилопы, большая и маленькая, бродили вокруг моего дома. Иногда между их посещениями проходили две или три недели, но затем мы видели их каждый день. В начале следующего сезона дождей слуги сказали, что Лулу вернулась с новым теленком. Сама я его не видела, потому что теперь они уже не подходили к людям так близко, как раньше, но позднее мне встретились в лесу три бушбока.
Связь между моим домом и Лулу с ее семьей не прерывалась много лет. Бушбоки часто бродили возле дома, они выходили из леса и возвращались туда, словно угодья фермы были его продолжением. Обычно они появлялись на закате и сначала мелькали в лесу среди деревьев, точно изящные темные силуэты на темно-зеленом фоне, однако, когда они выходили пастись на лужайку, их шерсть горела в лучах заходящего солнца, как начищенная бронза. Одной из них была Лулу; мы знали это потому, что она приближалась к дому неторопливо и спокойно и только настораживала уши, если подъезжал автомобиль или мы со стуком открывали окно, да и собаки ее узнавали. С возрастом ее окраска стала темнее. Однажды я привезла на ферму приятельницу и когда автомобиль остановился перед домом, на террасе три бушбока лизали соль, приготовленную для коров.
Любопытно, что среди антилоп, приходивших к моему дому, не было ни одного самца, если не считать первого крупного бушбока, бваны Лулу, который в первое лето ее возвращения стоял под капским каштаном, высоко подняв голову. По-видимиму, мы соприкоснулись с лесным матриархатом.
Моими бушбоками заинтересовались охотники и натуралисты, старший лесничий специально приезжал за ферму, чтобы их посмотреть. Какой-то журналист написал о них в газете «Ист Африкэн стандарт».
Те годы, когда Лулу и ее родичи приходили к моему дому, были счастливейшими из всех прожитых мной в Африке. Вот почему мое знакомство с лесными антилопами я воспринимаю как чудесный подарок Африки, как знак ее дружбы. В нем была вся страна, добрые предзнаменования, древние легенды — и песня: