- Ну и как у вас дела тут сходятся-расходяться? Как раз обсуждаем, что произошло за тот месяц, что мы с Миленушкой отсюда да по весям уезжали. – обратился к Златооке её сват.
- Да чего уж тут новее? Князь Вольг недавно собирал дружину, со всех городов люд созывал, дабы волохам да латинянам отпор дать. А то совсем уж совесть потеряли, а мы из-за их же потерянного стыда – кучу приграничных родов да деревень.
- Среди племён древлян, поморян и других, где мужчины рода русов водятся, уже направили призыв – кивнул Добромир. - Проезжали через них, слыхали.
- На дорогах сейчас совсем небезопасно... – добавила Милена, поглаживая живот.
- Да и ещё говорят, что князь наш подумал мир с нурманями учудить. Вродь как не все они только грабить горазды, а с кой-какими их народами, или племенами, уж не знаю точно как у них там устроено, но иметь дело можно, – вспомнил Аршан.
- Главное что бы за это дело они снова не повадились на наши земли часто чествовать, но токо как к себе домой! – возразила Златоока.
Норманнов, или «викинги», как они по слухам себя называли, она не любила. Было за что.
Была в семье у Аршана и Марьянны вторая дочь, Златоока лишь после неё на свет появилась. Средняя была похищенная нурманами в полночных землях среди поморян, во время их особо редкого, крупного разгула. Она ведь за поморянского странника-гуслиста замуж вышла, и остальная семья Аршана её навестить подалась через зиму другую. Сейчас от таких, «особо диких» набегов страдают лишь отдалённые на заходе племена и города, ещё не объединившиеся со Словенией. Но тогда, хоть Златооке было лишь четыре лета от роду, она всё же очень отчётливо помнила, каково ей было прятаться в тесной кладовой, боясь дышать от страха...
Ныне же даже родители с трудом могут вспомнить лицо пропавшей дочери. Но примириться, хоть и с большим трудом, едва смогли. При упоминании имени пропавшей дочери очень грустно на душе становилось всем членам их семьи. Сейчас родителей Златооки радовало только то, что старшая замуж выдана, да и внуков им на радость в старости хватит. Теперь приближалось неминуемо время задуматься о будущем младшей дочери. А то уже восемнадцать от роду, а всё ещё в девицах ходит.
- Я так думаю, мы в поездке своей месячной кой-чего прикупили, малёк. Вот, примерь-ка, душевная ты наша, – и с этими словами Милена достала из принесенного свёртка хитрые гостинцы. Это были стеклянные бусы на белённом кожаном шнурке, разноцветные. И два железных кольца с деревянными подвесками.
- Эти – тебе! – произнесли купцы-супруги. -- Через два дня, говорят, ярмарка ратная будет, жениха привлечёшь.
- Да зачем он мне, мне родителям помогать нужно! – возразила Златоока. Почему-то из всех живущих на свете молодых девиц именно её никак не привлекала мысль о замужестве.
- Да мы себе и так помочь сможем, мать твоя хорошо шьёт и крючком вяжет. Да и я, если надо, не только вино гнать умею. Иль ты думаешь, откуда оно у меня столь долго храниться?! – с последними словами Аршан повернулся к зятю своему с припасённой бутылью глиняной, что их сосед-гончар со семьёй поделился. В кладовой и вправду хранилось несколько самодельных, из клёна сколоченных бочек, что их отец выучился делать в дальних торговых городах в своих странствиях.
- Быть может, сгодятся мои руки крюки на чой-нить помимо хмельного. Да только лозы жалко, как родных... вас растили. Впрочем, для себя если, кто запретит? – весело заметил отец семейства.
- Да и травница ты славная, хоть и не лучше других, но и не хуже. Слободе твои настои уже известны вполне...
- Ага! Да только известно ли моему жениху, какова на деле разница между травницей и отравительницей! – злорадно возразила девушка. - Да и опять же, если это только из-за неурожая последнего, так только эту зиму пережить - и наши проблемы отступят сами собой. Снова будет хороший урожай и вино!
- Да только если б в урожае было дело! – огорчилась мать. - Мы же за тебя волнуемся. Женщина без мужа – всё равно что берёза в чистом поле, о ком ещё позаботишься об кого обопрёшься в бурю, кого в тени укроешь своей...
- Да вас хотя-бы! Нам ведь и так хорошо вместе, всегда можно поведать, по глаголить да посоветоваться... а так я же могу и вовсе покинуть наш город! – упрямо возразила девушка.
- Так и не покидай, из местных парней себе выбирай, – просто согласилась мать Златооки.
Юная дева скрестила руки на груди.
- Тааак! А теперь давайте на чистою воду! И чем же вас всех не устраивает моя вольная жизнь с вами? Вот, Милена уже замуж вышла, причём хорошо! Вон, дитятко ждёт! Так на чой вам меня с родного дома да двора гнать, за чужой порог запихать надобно? А?! Слишком мало приношу дохода от торга? Так ведь год дурной, неурожайный, на следующий может и лучше станет! Да и в предыдущие года всё же хорошо же было!..
Отец Златооки не выдержал, и ударил ладонью по столу так, что утварь с едой и та подпрыгнула!
- Значит так! Я ж твой тато, тебя породил, значит мне и решать, что с тобою будится! А что я решил, то я и сказал! А что я сказал, то я и сделал! – при этих словах ещё раз для значимости ударил по столу. – Хватит! Разбаловал, значит тебя! По харчевням мы ходим, из лука стреляем, с молодцами гуляем, но не любоваться, а что бы силушкой стало быть померятся. Девице юной да с молодыми парнями! Да где ж это видано...
- Это не так, я всего с одним подралась, но не сильно... он потом сам извинился, – возразила Златоока, постепенно втягивая голову в предчувствии новой непогоды в словах родителях.
- Ты ещё и споришь теперь со мной! Эй, правильно мне говорили соседи, совсем тебя распустил! Поди скоро и без верхней рубахи с распущенными власами ходить вздумаешь, как некоторые...
- Да с кем ты меня сравниваешь?! Да что б я...
- Всё! Я сказал... А ведь не зря меня в родном доме розгами кормили, ой не зря...
Надо сказать, что если Аршан начинал жалеть о том, что в своё время дал зарок отказаться от битья своих детей в наказание – значит он и вправду был сильно огорчён происходящим. Самого Аршана ещё в горах, где он родился, в своё время розгами «перекормили», да так, что возненавидел их всей душой своей Аршан. Своих дочерей в случае проступка он просто ставил в угол босиком на раскрошившуюся сухую глину, которую выпрашивал у не безызвестного соседа-гончара. К соли же тоже не прибегали – ею в своё время замучили в детстве слишком суровая тётка мать девочек.
Да и Златоока хороша! Ведь где это видано, что бы молодая, с виду, симпатичная девица на выданье – а вела себя как буйный юнец. Когда девочки ещё маленькие дурачатся с мальчишками – это ещё простительно. Но если взрослая девица общается с юношами словно одна из них, хвастаясь в меткости забрасывания ножей и споря как правильно стоять с кулаками, когда твой противник вооружён охотничьим ножом – остаётся только удивляться, почему внешне сорванка выглядит как обычная девушка, носит очелье, косу и поясок, да и стоит ровно спиной. Разве так должны вести себя настоящие черниговские девушки – пусть даже и слободские? И это ещё хорошо, что родители не знают, каким словам порой наслушается и выучится на уличных торгах их дочь...
Вот так вот, слово за слово, но решено было взяться за сватание строптивой девицы как можно скорее.
Слушать возражения Златооки и вовсе не стали, пригрозив, что в противном случае Добромир вместе с остальными купцами и знакомыми знатными мужами постараются подыскать ей суженного среди победителей турнира ратной ярмарки. А хоть сама Златоока не слишком поверила им, зная, что победителем может стать и не слишком уважаемые в её семье нурмане и породнившиеся с ними полночные варяги. Но всё же в дальнейшем сочла за лучшее промолчать. Само торговое ремесло научило её, что когда женщина молчит – выглядит умнее. А уж чего-чего, а этого златоокой девице было не занимать...