Куня и не заметила, как снова начала петь, но уже не во сне, а наяву. Пение для неё давно стало естественным, как дыхания, она даже не помнила, что поёт. Но скорей всего это были песни из её детских воспоминаний, не тех, что были омрачены злыми словами и болью одиночества, но те, где была её семья, бабушка, мама, Ис с его отцом, а так же тот, о ком она знала только со слов своей матери и кто иногда смутной тенью являлся к ней во сне.
***
Из принесённой снеди спутникам удалось сделать нехитрый ужин. Под крышей покинутого дома никто не решился зажечь свечи. Горел огонь лишь в печи, однако внутри и всё равно было недостаточно спокойно, хотя почти что уютно. Почему, откуда такое чувство? Путники и сами объяснить не могли, слишком устали от постоянных переходов и пронизывающего ветра под ночным небом.
Видать, и сам домовой дух этого жилища не был против их нахождения здесь, ибо ночь в доме прошла спокойно, Ияхов и Русия-Куня хорошо выспались без сновидений. А наутро, оставив пару монет и печёное яблоко на блюдце, собирались уходить.
Однако Куня услышала на улице шаги и чьи-то тихие разговоры. Но ещё раньше насторожился Ияхов. Несмотря на огромный рост и крепкое тело, его широкие ступни при желании могли не создавать и малейшего шороха. Очень медленно Ияхов поднял половицу подпола и открыв только на треть, одним резким взмахом закинул в подпол Русю.
Падать, благо, не высоко было, да и ещё накануне, осматривая дом, спутники обнаружили, что пол подвала был зачем-то устлан высушенной травой. Кролей в нём прошлые хозяева разводили, спрашивается?
А тем временем Яхов затаился у дверного проёма, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Двое человек остановились, что бы отпустить на землю большую бочку, что тащили с собой, и передохнуть. Третий пожёвывал в зубах веточку, от которой ветер доносил едва слышимый терпкий аромат полыни горькой.
Пока мужики, пыхтя, поднимали бочку, третий с травой в зубах их подбадривал следующими словами:
- Ну что, девоньки, размечтались? Али солнце уже на заходе аль не на восходе? Быть может, авось, и отдохнём тут?
- Не надо, муже славный, мы ж почо собрались уже! – начал возражать один, а другой тут же:
- Не шутите, так, пожалуйста! Не гоже…
- Как хочу, так и шучу! – выкрикнул третий, - Иш, погляди, болтать у них время есть, стало быть, а как дело делать, так это я шутить изволить! А?!
Для ускорения погнав пинком ближнего к нему замешкавшегося мужика, «славный муж» с полыньей веткой и сам прибавил шаг, даже не оглядываясь по сторонам. Видно, даже мысли о том, что бы где-нибудь здесь задержатся, у них и не было даже.
А тем временем, в погребе, Руся-Куня потирала отшибленный бок и мысленно ругала своего спутника всеми полагающимися для этого словами, что знала:
«Тоже мне, нашёлся, гордый одинокий воин! Да даже Великий Пёс Степей нашёл бы место получше, куда свою жертву закинуть. Или гостью? Да на кой непокойный дух мне сдался? Да хоть бы за пазуху этот первородок меня заткнул, небось, места ещё и для Уна бы с лихвой осталось. Шакал приблудный! Пугало заблудившееся, ОЙ! – в этот момент Куня на что то наткнулась, и немного но слышно воскликнула.
Это оказалась мышь, самая обычная, чуть перекормленная до состояния молодой крысы. Не сказать, что бы Куня сильно боялась мышей и крыс, они с «чудовищным странником» нередко в степи да при неудачной охоте даже полевых мышей варили. И, надо сказать, варили вкусно, с большим количеством полезных трав, вроде душицы и пастушьей сумки, главное, это как можно больше полёвок наловить…
- А вот ловить не надо, невкусный я! – произнёс кто-то из угла, в который убежала мышка. Унн до этого почти не подававший даже писка о своём существе, вдруг резко вскочил на дыбы и зашипел, даже на две лапы привстал, что в любое другое время могло выглядеть даже смешно…
Но только не в этот раз! Унн с ужасом шипел и смотрел туда, где теперь сидел обросший маленький старичок в лохмотьях. Не то кашляя, не то шмыгая, старичок что бубнил, причитал себе под нос насчёт «нахальных животных» и их ещё более «ненормальных на всю буйну голову хозяевах их», которые спасибо ещё что накормили на малость дней, а то и так неясно, сколько протянуть ещё получится…
Куня смотрела на него и даже позабыла дышать. Она сама не знала, что её заставило так замереть при виде этого странного «человечка». Она даже позабыла удивится тому, что кто то говорит на знакомом ей языке. Да только каким то уголком существа своего чувствовала девочка, что тот, кто перед ней не глядя на неё и кота, но всё же явно знал о присутствии Русии и её спутников, ибо взгляд старичка и его едва слышный шёпот, что ощущался буквально везде в этом погребе вокруг и даже во всём доме, не был и никак не мог быть человеком!