Златоока хотела было возразить, да и сравнение с созданиями Нави ей сейчас особенно не по духу, однако возразить ей не дали.
- Ничего не перекатница, вмешался в разговор отец, вот сейчас в баньке её попарить, покрасившее принарядить, и хоть сейчас невеста на выданье!
- Ну конечно! – начала ворчать мать Златооки. - Сам из неё не девку, не парня, а чудо непонятное воспитал, а теперь в бане свой позор припрятать решил…
- А ну цыц! – воскликнула зычным голосом одна из «свах». - От ваших криков только время потеряем, а коли отец удосужиться поскорее отвести деву в баню, и она скорее себя в порядок приведёт.
И снова Златоока хотела возразить, что наружность её и так в порядке, но её никто не слушал. А вторая «сваха», чуть моложе и худее, явно помощница первой, поднесла девушке наполненное водой старинное зеркало. Заглянув в него, девушка с удивлением увидела некою растрёпанную перепачканную, с тремя ссадинами на лице, не то варварку с крайнего Полдня, не то приблудившеюся чаклунью. Но никак даже она не могла признать в себе обычную черниговскую девушку, занимающуюся торговлей настоями на травах и вином в сердце Слободы.
Помощница, завидев её удивление, только хмыкнула.
- Надо знать… не дело это девице по лесам гулять да добычу искать. Аль Леший тебе в суженные? – гордо заметила сватья баба.
- А мне то что, я то суженных-ряженных, маслом помаженных не искала и не ищу! – заявила девушка. - И я сама себе добытчица! Вот!
- То то, что добытчица, да только в последнее время толку от тебя, как от козла молока, - устало произнёс отец Златооки. Девушка от возмущения даже возразить не могла, хотя было что.
И что не виновата она, что зверя в окрестных лесах стало меньше водиться, и что отец сам её когда-то ходить по лесам с луком и ножом надоумил, научил. Да и сам Аршан понимал, что не совсем справедлив он в поступках и в словах ныне к младшей своей.
Но только было заметно, что с дальнейшей судьбой Златооки уже всё было решено давно. Видать, ещё поутру, когда охотница-девица только вошла в лес.
А стало быть, и знал отец, и примириться успел. Не успевал только дочери своей строптивице всё объяснить, но она и так уже догадывалась. Догадывалась, пока её обсуждали родня да свахи, пока в баньку сводила сестра с матерью, пока отмыли. Да уже с самого утра, с прихода домой, Златоока ясно видела, что бы не приготовил ей грядущий день – ей это определённо не понравится.
***
Днём погода чуть прояснилась, солнце стало выглядывать чаще. Обрадованные жители Черниговской Слободы вышли скоро на улицу насладиться редкими осенними лучами Солнца-батюшки. Даже рабочий люд и стражники в этот день ходили чуть менее угрюмыми, чем обычно.
И только одна девушка, в сопровождении сватьих баб и почти всей своей семьи, на лице словно несла всю угрюмость прошедшего дня. Вскоре семья Златооки добралась до главной улицы Слободы, но там не задержались, и девушка с удивлением отметила, что её ведут в сторону ворот.
Никогда раньше Златоока не заходила в сам Чернигов, почти никогда. Если не считать того времени, когда ещё в очень малом возрасте, всего пять лет от роду, отец брал девочку с собой на большой рынок, предлагал местным купцам своё вино, и младших к делу приучал. С ними тогда ещё Милослава была… Но сейчас, проходя через ворота, у Златооки в голове всплывали очень смутные воспоминание об этом времени.
Нет, проходя через ворота, она узнала их, почувствовала, как дважды проходит через них. Даже припомнила, что раньше, в первое своё появление в граде, с той стороны ворот, рабочие-зодчие отделывали камнем арку входа, ныне девушка могла полюбоваться трудами мастеров того времени.
Далее началась главная улица, просторная да широкая. По деревянному настилу ходило много народу. Не только русов-черниговцев было вдоволь, но и люда из других городов руских, а так же и приезжих не мало. Мери, ляхи, печенеги, магометяне, пару раз промелькнули в толпе лица чудей – малочисленного и очень таинственного народа. Были и ненавистные Златоокой северные варяги-нурмане, что себя предпочитали звать по чуждому «викингами». Однако Златоока пока скорее знала, что они в городе, чем замечала их в толпе, но это даже хорошо. Вдруг среди них мелькнут её вчерашние знакомые? Впрочем, оставалась надежда на труды родителей и «свах», что её если и заметят – не признают.