Машину он тоже явно видел впервые и не мог понять, что ему нужно залезть в неё. Пришлось мужчинам заталкивать его силой и жестами показывать, что нужно сесть на кушетку, но куда там… Он увидел стекло и забыл всё на свете.
***
Куда его привезли, Элран не знал, но здание было огромным, а встречал его мужчина в очень красивой одежде с блестящей наградой на груду в виде щита и почему-то черной палкой, прикрепленной к поясу.
— Здравствуйте, эрт Джемис. — поздоровалась с охранником фельдшер.
— Здравствуйте, эрта Джесси. — улыбаясь одними глазами, ответил ей мужчина. — Вижу, что вы привезли нам очередного бродягу.- констатировал Джемис.
— Его нашли на побережье. Скорее всего, он спрыгнул с какого-нибудь спешащего в порт корабля и совсем выбился из сил. По-герномски он не говорит, на всё смотрит, как будто видит впервые, а боковое стекло машины даже попробовал облизать.
— Тогда с ним будет непросто, но не выбрасывать ведь ребёнка на лицу? — ответил ей мужчина.
— Тогда мы вас оставляем. — вежливо проговорила девушка, а охранник посмотрел на свой значок, на который так усердно пялился новый воспитанник.
Присев на одно колено, он постучал себя пальцем в грудь и дважды проговорил свое имя:
— Джемис. Джемис. А как твоё имя? — он указал пальцем в грудь мальчика.
— Элран.- получил он ответ хрипловатым мальчишечьим голосом.
— Отлично, Элран! Пойдём. — поманил он его рукой, и мальчик посмотрел на Джесси, которая одобрительно ему улыбнулась.
***
Ему выдали новую одежду и обувь, помогли завязать шнурки и накормили, но стоило взрослым уйти, как его окружила стайка разноцветных по цвету кожи мальчишек, которые быстро заменили его новые вещи на свои старые, довольно хихикая и явно говоря какие-то обидные вещи. Такой же экзекуции подверглось и бельё на его кровати, отчего Эл заподозрил что-то неправильное, но и те вещи, что он получил от мальчишек, были гораздо лучше, чем могли позволить самые зажиточные мастера в его деревне.
Его убеждение, что что-то было не так, подтвердилось на ужине. Всем выдали в дополнение к пище по яблоку, и его яблоко тут же попытались отнять, но он укусил протянутую руку, и больше попыток не последовало. Зато ночью его накрыли с головой одеялом и начали избивать, отчего Эл разозлился всерьёз и впервые интуитивно применил дар, раскидав обидчиков одним выплеском силы.
Со звоном разлетелись в оконных рамах стёкла, а перепуганные соседи по комнате стайкой метнулись в сторону дверей, заливая пол струйками бегущей из носа крови.
Вскорости появилась группа взволнованных и явно озадаченных взрослых, которые попытались включить свет, но лампочка, пыхнув, погасла.
Его вывели в коридор и оценили разбитое в кровь лицо, но он не понимал, что его спрашивают, просто испытывал обиду.
В эту ночь и их уложили спать в коридоре, а на утро ему вернули его новые вещи и постельное бельё, затем поселили отдельно в довольно большой комнате на четвёртом этаже.
***
С тех пор он редко оставался без пригляда взрослых и почти не соприкасался с детьми.
Ему каждый день показывали массу картинок и заставляли многократно повторять названия нарисованных предметов, большую часть которых он видел впервые. С ним занимались персонально разными вещами. Учили делать из бумаги фигурки, собирать из тонкой ткани и тонких реек летающих по воздуху змеев, читали ему книги с обилием картинок, плели разные вещи из верёвок и бумажных лент.
Месяц за месяцем он запоминал слова, а что не мог запомнить, рисовал на бумаге, и ему подсказывали, потом появились уроки грамматики и арифметики, и через три года Элран вполне сносно умел говорить, читать и считать, но это был уровень начальной школы, а ему было уже пятнадцать, и за партой на уроках он сидел с детьми на пять лет младше него.
Сверстники обзывали его Тупнем и, по возможности, пакостили. То исподтишка кинут в него огрызком яблока или грязной тряпкой, то толкнут на него кого-то из младших, но ему до них не было никакого дела, хотя обида с годами только накапливалась.
Он по-прежнему жил один и всё время был вынужден посвящать урокам и занятиям, чтобы нагнать по уровню образования далеко ушедших вперёд сверстников.
Из-за объёма заданий он практически забыл о наличии у него искры, но она сама напомнила о себе.
Весною, спускаясь на перемене по лестнице в учебном корпусе, он получил аккуратную подножку и очень болезненно упал, повредив при этом связки руки и разбив об стену лицо. То, что произошло дальше, шокировало всю страну, поскольку группа старых обидчиков, с ухмылками наблюдавшая за его падением, просто превратилась в жижу и стекла по ступенькам. Копившаяся годами обида нашла выход, и сдержаться у него не получилось.