– Если честно, – признался Хью, – я подумывал о том, чтобы уже завтра тронуться в путь.
– Это чертовски глупо, – ответил Бразо, – особенно если учесть, что в четверг я посылаю партию вверх по реке для торговли с манданами, пока погода окончательно не испортилась. Ты сможешь поплыть на лодке. Хороший охотник в пути дороже золота.
– Какой сегодня день? – спросил Хью.
– Понедельник.
Он застонал. Потом кивнул.
– Хорошо. Так все равно получится быстрее, – согласился Хью.
Бразо усмехнулся:
– Еще несколько ночей поспишь в настоящей кровати. Хью пожал плечами:
– Пожалуй, что так.
– Отдохни как следует. Здесь есть несколько человек, с которыми ты с удовольствием перекинешься парой слов.
– Пожалуй, что так.
– Нас не так много, чтобы не помогать друг другу. Хью кивнул:
– Верно.
– Правосудие здесь не очень-то процветает, не то что на востоке. Все эти суды и прочее. Хью снова кивнул.
– Не сказать, чтобы мы от этого сильно страдали, – сказал он. – По опыту знаю, что большинство людей сами вершат свое правосудие.
– Точно, – кивнул Бразо. – Сам так делал. И буду делать. Как большинство из нас.
– Подай, пожалуйста, соль, – сказал Хью. – Спасибо.
– Никогда не стал бы мешать человеку, подумывай он о том, чтобы убить другого, – заметил Бразо. – Ну, скажет он «да», а потом что-то случится с тем парнем, так это все равно, что оказаться свидетелем.
– Ты прав, – сказал Хью.
– …А если он скажет «нет», это все равно ничего не значит.
– Ну так и не приставай.
– Но хороший христианин должен хотя бы попытаться отговорить его.
Хью усмехнулся.
– А ты таких знаешь? – спросил он. И добавил потом: – А если он не скажет ни «да», ни «нет», так хороший христианин и знать не будет, что и делать, верно?
– Пожалуй, – согласился Бразо, сделав глоток из стакана.
– Если бы это был я, я бы ничего не сказал, – заметил Хью. – Передай, пожалуйста, хлеб.
– Вот, возьми. Хотелось бы еще послушать о твоем путешествии,
– Порой у меня такое ощущение, что мне все это приснилось, – сказал Хью.
Это ощущение не покидало его, когда он позже рассказывал свою историю Лью за стаканчиком бренди. Он вернулся в свою хижину после полуночи, почти пресытившись обществом себе подобных, но с приятным чувством, которое не покинуло его и утром, несмотря на легкое похмелье. Лишь некоторое время спустя он понял, что давным-давно не был так счастлив. До отъезда нужно было чем-то занять себя, и он решил навестить знакомых.
Удивительно, как быстро пролетело время, подумал Хью, загружая свое снаряжение в большую плоскодонку. Когда он полз, все было как раз наоборот: минуты казались часами.
Было сырое туманное утро, красная и золотая листва слегка колыхалась под легким ветерком. Полдюжины человек собирались подняться вверх по реке с торговой миссией, большую часть пути предполагая пройти на веслах, если попутный ветер не позволит использовать парус. Экспедиция была вызвана не столько внезапной жаждой торгового обмена в это неурочное время года, сколько желанием Бразо убедиться в том, что ри действительно снялись со своих мест, и разведать отношение мандатов к их изгнанию. Хью ценил подобную предусмотрительность и одобрил предприятие. Он поглаживал свое новое ружье, давая зарок кормить команду от пуза.
К середине дня задул холодный встречный ветер. Он разогнал туман с реки, но небо оставалось серым. Флотилии ярких листьев торопились мимо них к югу. С криками летели гуси. Хью разглядывал песчаные холмы, утесы, тропы по обоим берегам, примечая движение дичи. Потом разговорился о ри со старшим команды по имени Ланжевен, и они большую часть дня чесали языки.
Задолго до заката они пристали к берегу, и пока остальные разбивали лагерь, Хью пошел охотиться со своим новым кремневым ружьем. В первые же пятнадцать минут ему удалось с одного выстрела уложить антилопу. Ее зажарили еще до наступления темноты.
В ту ночь, согревшись в бизоньей шкуре, он вновь увидел себя на равнине. На этот раз он полз, преследуя медведя. Но зверь все время маячил впереди и растаял на рассвете. Царапая ногтями землю, Хью проснулся с чувством разочарования. Издалека донеслось тявканье койота.
Странным казалось после столь долгого перерыва вновь оказаться на воде. Прислушиваться к плеску весел, ощущать мерное покачивание. Та же сырость в воздухе… Погода стояла холодная, осень вступала в свои права, и все же что-то напоминало те карибские деньки… Только там на побережье всегда царило жужжание насекомых и неумолчный крик попугаев… Внезапно он очутился в тропическом трактире, где пираты праздновали удачный набег. Лафитт заказал еще одного жареного поросенка и бочонок грога. Когда он поднял руку, Хью заметил на рукаве его рубашки мазок запекшейся крови.
Он засмеялся, чем привлек внимание Ланжевена.
– Над чем смеешься, mon ami? – спросил тот.
– Над отсутствием попугаев, – ответил Хью. В полдень закружились редкие снежинки. Река была антрацитово-серой, даже листопад не оставлял следов на ее глади Через час воздух побелел. Только бурые листья и голые ветки оттеняли бледность дня. Хью вытянул руку и следил, как снежинки скапливались на ладони, потом слизнул их. Это было похоже на действия шамана или одного из колдунов обеа с Карибских островов, правда, они никогда не видели снега. Он словно пытался покорить зиму, как когда-то его покорил медведь. Хью растянулся, зевнул, ветер больше не казался таким холодным. Он снова рассмеялся.