Над строем пленников прошелестел звук, который, иначе, чем скептическим хмыканьем, назвать сложно. Охотники приподняли стволы. «Цепные» напряглись, в готовности порвать за неуважение к боссу. Но тот даже бровью не повёл и продолжал приветственную речь.
— Вам повезло, что я с парнями был рядом и поспел на помощь. Само собой, помощь у нас не бесплатно, — здесь он хищно оскалился, после чего продолжал: — Теперь за вами должок. А в Диких Землях долги заведено отдавать…
— Это с какого такого рожна, ежа мне в штаны? Помощи мы не просили!
По голосу и «ежу» я понял, что говорил мичман Трофимов.
— Не просили, но получили, — придавил интонацией главный со шрамом. — Но поскольку сегодня я добрый, то обеспечу вас возможностью отработать. А тех, кто работать будет хорошо, может быть, даже отпущу.
— Это возмутительно! Вы попираете законы Российской Империи! — вознегодовал один из офицеров с «Архангела», — Кто вам дал право…
— Право здесь только одно! — рыкнул главарь, теряя терпение. — Право сильного! И оно у меня есть! Или кто-то хочет поспорить?
Он обвёл пленников звереющим взглядом, и все сразу потухли. Похоже, спорить никто не хотел.
— Вы скажите, сколько стоят ваши услуги? — нарушил тишину Мишенька, по своей наивности надеясь решить проблему деньгами. — Мы заплатим, у нас есть такая возможность…
«Мелкий, дебил, рот закрой! — рявкнул я. — Тоже мне выискался, олигарх недоделанный».
«Чего? — мысленно огрызнулся Мишенька. — У вашего Менделеева денег куры не клюют. Заплатим, и нас отпустят».
«Ага, отпустят. Два раза, — скептически хмыкнул я и предупредил: — Ты только про Димычевы деньги ему не вздумай сказать».
Но предупреждение запоздало. Внимание к себе мы уже привлекли. Главный со шрамом переместился к Мишеньке вместе со своими цепными. Жестом приказал им поднять мелкого. И заговорил, доверительно положив руку ему на плечо.
— Видишь ли, мой юный друг, — вкрадчиво начал он. — Всё, что у вас есть и так уже наше…
На этих словах его рука скользнула за отворот Мишенькиного сюртука и вернулась с зажатым в пальцах документами и бумажником из крокодиловой кожи.
— Нехилый лопатник, — с одобрением заметил главарь и, передав портмоне одному из цепных, приказал: — Глянь, что внутри.
Тот глянул. Клацнуло, словно настоящий кайман схлопнул челюсти. Брызнула кровь. На траву упали откушенные фаланги трёх пальцев. Следом бумажник. И цепной с воплем:
— Ай, сука! Кусается!
Принялся его остервенело топтать.
«А вот не хрен без разрешения чужое трогать», — позлорадствовал я и приготовился к неизбежному наказанию, но главный со шрамом неожиданно развеселился.
— Теперь хоть со спины буду вас различать, — выдавил он, когда отсмеялся, и, жестом приказав обыскать остальных, принялся изучать документы: — Мишель Смолл. Изгой. Да ты парень, у нас не из простых…
— Я граф Смолокуров Михаил Александрович, — отчеканил Мишенька, задрав голову, как упрямый ишак. — И убедительно прошу, не называть меня этим плебейским именем.
«Ой, дура-а-ак», — протянул я, хлопнув себя незримой ладонью по незримому лбу.
Мелкий сейчас добавил нам геморроя, размером в кулак. И если кто-то здесь в курсе последних событий…
Реакция главного показала, что за новостями здесь не следят.
— Ого, целый граф, — прищурился он. — Небось и магией владеешь?
— Владею, — с вызовом ответил мелкий, явно не отдавая отчёт в своих действиях.
«Конченый, — прошипел я, закипая от злости. — Ты только что лишил нас последнего шанса».
«Дворянину не пристало юлить», — парировал Мишенька со своей обычной надменностью.
— Это ты молодец, что предупредил, — покивал наш собеседник и добавил, дёрнув щекой: — Браслетики на него наденьте с ошейничком. И остальных проверьте насчёт волшбы.
Цепной, тот, что остался с целыми пальцами, метнулся к пикапу, а вернувшись, исполнил что приказали. А мы с Мишенькой обзавелись комплектом из трёх стальных обручей. С вмонтированными камнями, фактурой похожих на яшму, и застёжками, как на полицейских наручниках.
«Дотрынделся», — прокомментировал я, пытаясь сообразить, как эта хрень работает…
Но меня отвлёк сиплый голос, прилетевший от дальнего края шеренги.
— Прош, тута, кажись, депеша какая-то… Кажись, печать Двухголового… Кажись, для тебя.
Тут меня словно током ударило. Проша — Прохор. Шрам — Меченый. Капитан ватаги вольных охотников. Мог бы догадаться и раньше.
«Получается, к этому упырю мы с Димычем ехали?».
Получается так.
Поворот неожиданный, но пока непонятно, куда он нас с Менделеевым приведёт. Что там в письме, я так и не выяснил. Впрочем, дёргаться поздно.