— Чего от работы отвлёк-то? — в скрипучем голосе не прозвучало ни нотки страха или угодливости. — Забыл, у нас сдельщина?
Мишенька никак не отреагировал, а вот я немного выпал в осадок. Как-то не увязывалась в моём представлении сдельщина и подневольный труд. Ещё одна непонятка, с которой стоило разобраться.
— Не трусись, Митрич, пока всё не соберём, не уедем, — успокоил его Добруш и показал глазами на нас. — Разбирайте пополнение. Каждому по отряду. Растолковать что к чему, обучить, ну и пригляд по первому времени тоже за вами.
— Не было заботы, купила бабка порося. А оно мне сдалось, с желторотыми вошкаться? — возмутился Митрич, хлопнув по бёдрам ладонями, но потом, хитро прищурившись, уточнил: — Нет, если оно в зачёт долга пойдёт, тогда оно конешно… А так нет. Категоричекски не согласный лишнюю обузу на себя взваливать.
— Десятина с их выработки тебе пойдёт, — неохотно процедил Добруш, полминуты подумав.
— Две десятины, — тут же повысил ставку хитрый дедок.
— Совсем берега потерял, старая перечница? — рыкнул Добруш. — За две десятины Проша с меня три шкуры спустит. А потом и с тебя.
— Ладно, ладно, — пошёл на попятную Митрич. — Просто спросил. Десятина так десятина.
— А нам? — в один голос потребовали Дергач с Горглым. — Мы тоже хотим.
— А вы ещё прошлые грешки не отработали, — рявкнул Добруш, окончательно выходя из себя. — Всё, хватит базарить! Разбирайте кому кого и за дело!
Новые вводные меня загнали в тупик окончательно. Долги, манера общения Митрича с Добрушем, манера общения Добруша с Митричем, не укладывались ни в какие шаблоны. Если бы я был у руля, то давно бы начал расспрашивать. Но у руля был Мишенька.
И нас уже разобрали и повели обучать.
Попали мы к деду.
Компанию составили мичман Трофимов, два незнакомых стюарда и офицер, который говорил про законы и право. Кстати, у него на запястьях и шее красовался такой же антимагический набор, что и у нас с Мишенькой.
«На боевого мага, вроде не очень похож, — подумал я. — Интересно, какой волшбой он владеет? Мелкий, а ну-ка узнай».
Но мелкий замкнулся в себе и не проявлял интереса к общению. Даже мне не ответил. Зато начал вещать Митрич, и я весь превратился в слух. Глупо было бы пропустить первую лекцию от старожила Диких Земель. А что дед — старожил, в этом я ни секунды не сомневался.
— Так, сынки, мотайте на ус. Второй раз повторять не буду, — проскрипел он, направляясь глубже в лощину. — Зарубите себе на носу главное правило: слухать меня как господа бога. И ещё три, тоже главных. В неостывшую лаву не лезть, руки тварям в пасть не совать, от охранщиков ни ногой.
— А я думал, они вас… нас охраняют, чтоб не утекли, — вставил реплику мичман Трофимов.
— Дурень, — не оборачиваясь, припечатал дед. — Куда ты тут утечёшь? На сто вёрст вокруг Дикие Земли.
Я, мысленно, поблагодарив мичмана за активность, отфиксировал информацию: пока не разведаю местность, бежать смысла нет. А Митрич остановился у непотрошёной лиловой туши и, пнув мёртвую тварь сапогом, продолжал инструктаж:
— Это лупоглаз обнаковеный. Тварь страхолюдная, не особо опасная. Но ежели зевнёте, подцепит язычищем и отчекрыжит вам ноги. Зубищи у неё будь здоров.
— Неопасная, — недоверчиво протянул мичман Трофимов. — Кто же тогда опасный?
— С опасными лучше тебе не встречаться, сынок, — хмыкнул Митрич и, достав из-за пояса хитрую приблуду, показал её всем. — А это ваш основной струмент на сегодня.
Струмент представлял собой черенок с большой ложкой на одном конце и коротким клинком на другом. Ложка шириной с две ладони была заточена с края. Клинок бритвенно-острый и формой походил на сапожный нож.
— И чего с ним делать? — полюбопытствовал мичман Трофимов.
— Сейчас покажу, — сказал Митрич и распорядился, посмотрев на двух стюардов: — сынки, бочечки вон те прикатите поближе. Будем хабар в них складывать.
Обслуге и мичману, как людям неизбалованным деньгами и положением, было проще обвыкнуться с новым статусом пленника. К подчинению им не привыкать, приспосабливаться они умели, поэтому впитывали информацию как губка, и делали всё, чтобы не усложнять себе жизнь.
Стюарды убежали, ещё не дослушав, и уже через минуту вернулись, притащив, что потребовал Митрич. Тот, довольный таким послушанием, одобрительно крякнул и приступил к потрошению.