— Побойся Бога, коровник на четыреста коров!… — с ужасом воскликнул Каролек.
— Плюс все, что положено. Конвейеры для подачи корма, автоматические мойки, родильные боксы, как в правительственной клинике… Как оказалось, шампиньонам все это барахло не помеха. Они уже принесли шустрому типу виллу и две машины, из них одна — белый «мерседес». У меня там просто язык отнялся, а он, владелец этот, мне все объяснял. На кой ему коровы и свиньи? Для него, дескать, не проблема быстренько за молоком и мясом в город смотаться, у него блат тем более — управляющий магазином «Деликатесы». А шампиньон есть не просит. В доказательство ссылался на одно соседнее хозяйство, где сено сгнило, потому что его никто не ворошил…
— И что это должно доказывать?
— Что двужильным надо быть, чтобы в коровнике работать. Никто, мол, просто не справляется. Он всю деревню заодно охаял: у соседа, говорит, поросята насмерть замёрзли, потому что растил их в амбаре, а в амбаре по определению сквозняки должны гулять. Там, понимаешь, когда кооператив распался, каждый что-нибудь урвал от общего пирога, ему вот хлев достался, а другому одни амбары. Так этот сосед своё хозяйство уже продал, а покупатель тоже особенно утруждать себя не станет. Он овец собирается разводить.
— А овчарня?
— Один амбар под неё перестраивает. Это у поросят шубы нет, а овца в дублёнке. Выдержит.
— У тебя весьма поучительная экскурсия получилась, — заметил Каролек, придя в себя от лавины сведений. — И это портрет обычной деревни?
— Понятия не имею. В деревне сто лет не был. Одним словом, насчёт воздействия шлакобетона на коровий организм я знаю столько же, сколько и раньше. Добро, хоть у тебя какие-то результаты.
— Мои результаты говорят: в пятницу мы крепко переборщили. Двойная доза против фоновой, природной — это не может быть настолько вредно. Как хотите, я себя убийцей не чувствую.
— В таком случае и я не чувствую. Зато начинаю чувствовать себя жертвой…
— Нет-нет, панове, — вмешался зловещим голосом Лесь. — Не шарахайтесь из стороны в сторону. Нельзя смотреть на это сквозь розовые очки. Нельзя, нельзя.
Януш и Каролек немедленно заинтересовались. Лесь оторвал взгляд от приколотого к кульману чертежа и оглядел всех загадочным взором.
— Панели панелями, — заявил он, — шлаки шлаками. А больше всего вреден полихлорвинил.
— А ты почём знаешь?
— Сантехник сказал!
— Какой такой сантехник?
— Обыкновенный. У меня раковина протекала, он в субботу приходил уплотнитель ставить. Мы и поболтали на разные темы. Сантехник говорит, что убийственнее всего полихлорвинил. Потому что канцерогенный.
— Ну, сказать-то что угодно можно, — рассердился Януш. — Он тебе это доказал? Ты проверил?
— Проверил. Позвонил своей двоюродной невестке…
— А это что за такое — двоюродная невестка? — поинтересовался Каролек.
— Двоюродная сестра моей жены. Она занимается чем-то там насчёт питания. Не знаю точно, но диссертацию она из этого слепила. Так вот, хомяки…
Он на миг замолчал, посмотрел на свой чертёж и что-то исправил.
— Так вот, представьте себе, — продолжал он медленно и рассеянно, — хомяки, которых держали в клетках из полихлорвинила… все как один заболели нервным расстройством…
— А какое отношение это имеет к раку? — недоверчиво спросил Каролек.
— К раку — никакого. Кроме этого, у них ещё что-то заболело, кажется, щитовидка. Но зато хомяки, которые жизнь коротали в клетках из шлакобетона, заработали язву желудка. Тоже к раку отношения не имеет…
Януш и Каролек молча уставились на него, пытаясь увязать полученные сведения с прежней информацией.
— А люди?… — неуверенно промямлил Каролек.
— Что люди?
— Ну, люди в клетках…
— Людей в клетках пока что не держали. Но человек и хомяк — почти одно и то же, разве нет? Тоже млекопитающее, хрупкое создание, и даже черты характера у нас похожи. Из этого можно делать выводы.
Януш лихорадочно старался привести мысли в порядок.
— Ну дела, погоди, ты сказал — невроз и язва желудка. А где тут рак?
— Рака нет, — сурово ответствовал Лесь. — Ничего я тут поделать не могу. Не требуй слишком многого.
— Хоть убей — не знаю, что об этом думать. — признался Каролек. — Кстати сказать, я такое слышал о продуктах…
— А, брось! — в сердцах перебил Януш. — Сдаётся, мы напрасно впали в панику. Это все из-за Влодека, прилетел сюда с мордой как у Дракулы и кричит: мы людей травим до смерти! Нельзя было идти у этого кретина на поводу…
— Льзя, льзя! — в свою очередь перебил его Лесь, возвращаясь к зловещему тону. — Ой, льзя! А свинец?…
— Что свинец?
Лесь оторвал взгляд и руку от чертежа.
— Оргия свинца, — таинственно провозгласил он. — Мы едим свинец. Она производит свинец…
Жестом обвинителя он показал на Барбару. Барбара, наклонившись над кульманом, выглядела внезапно оглохшей. Януша осенило — на тему свинца должен был вынести свой приговор химик.
— А, вот именно! — оживился он. — Барбара, что твой благоверный?…
— Отвяжитесь от меня с моим благоверным, чтоб ему лопнуть! — рявкнула Барбара, резко подняв голову от кульмана.
Изумлённый коллектив замер. Темперамент звезды конструкторского бюро был известен всем. Поэтому все с ужасом предположили — по неизвестным никому причинам она убила своего мужа, потому нет никакой возможности получить от него какие-либо сведения. Гнев же Барбары, видимо, ещё не прошёл, он-то и повинен в её теперешнем состоянии. Барбара неожиданно отодвинула кресло от стола, зажгла сигарету, со злостью выдохнула мощный клуб дыма и посмотрела на Каролека.
— Они хотят жрать! — произнесла она отчётливо.
— Что ты говоришь? — на всякий случай вежливо удивился Каролек.
Эмоции Барбары, видимо, достигли критической точки и теперь взорвались как гейзер.
— Жрать хотят! Доходит до вас?! Они ежедневно хотят жрать! Все трое! Что мне им каждый день готовить, «Жиче Варшавы»?!…
— «Трибуна люду» пообъемистей будет, — робко и осторожно подсказал Лесь.
— Им мясо подавай!!!
— Не принимай близко к сердцу, — поспешно посоветовал Януш. — У людей бывают разные выкрутасы. Лучший способ с ними справиться — притвориться, что не видишь и не слышишь эти дурацкие требования.
От Барбары веяло яростным жаром, невзирая на слова утешения. Сослуживцы сразу оставили мысль о мужеубийстве, немедленно смекнув, в чем проблема. Совершенно ясно — муж и сыновья Барбары с неразумным упрямством домогались ежедневного питания, что даже святого выведет из себя. Единодушные хоровые соболезнования и всеобщая солидарность уже через несколько минут смягчили её чувства. Гейзер эмоций, выплеснувшись наружу, перестал мешать человеческому общению. К украшению конструкторского бюро вернулась способность участвовать в жизни коллектива.
— Вы все стадо кретинов, — сказала она все ещё сердитым голосом. — Один паникёр заварил кашу, а вы дали взять себя на пушку. Совсем не свинец самый страшный, а сера. Сера находится в воздухе, и наши проекты не имеют на неё никакого влияния!
— А асфальт?…
— Асфальт с этим ничего общего не имеет! Асфальт сам по себе ничего не отравляет! Это выхлопные газы.
— Автомобильные?
— Ну естественно! Выхлопные газы содержат что-то вперемешку с серой, а кроме того, при стирании тормозных колодок образуется асбестовая пыль канцерогенного действия…
— Ну вот, наконец-то рак! — с облегчением вздохнул Каролек.
— Свинец тоже содержится в выхлопных газах. Он образует какое-то там соединение и осаждается на всем вокруг. К слову, кто это тут сказал глупость насчёт ртути? Ртуть относится вовсе не к редким металлам, а к тяжёлым. Редкие металлы — это литий, натрий, ещё что-то. А от асфальта отстаньте, асфальт даже притягивает к себе все эти яды, и, если бы не ветер, все оставалось бы на шоссе. Ветер все разносит, и поэтому вся гадость распространяется. Асфальт полезный.