И тогда я повернулась к алларцу, встать которому помог отец:
— Я тебя прошу просто заткнуться. Иначе сама тебя прибью!
Эльвион поднялся на ноги, держась за ушибленное ребро. Он посмотрел на меня, потом на Дараха. В его взгляде читалась смесь ненависти и непонимания, как я могла променять его на бешеного ррхана. Эл ничего не сказал, лишь разочарованно покачал головой и вышел из бунгало.
— Я всё улажу. — на пороге задержался отец, не скрывая улыбки. Похоже, только ему было весело. — Думаю, я смогу переделать на себя бронь. А вам лучше задержаться здесь на несколько дней. Флаер я забираю, чтобы вы не наделали глупостей. И дверь не забудьте поставить на место.
Я осталась наедине с Дарахом. Тишина давила на нас, словно тяжёлый камень.
Широкие плечи дрожали, будто он боролся с самим собой. Ярость всё ещё клокотала в нём. Даже представить не могу, что он пережил в моё отсутствие. Вина затопила меня с головой. Только я была причиной всего произошедшего.
— Дар…
Я не знала, что сказать, что сделать. Всё произошло так быстро!
Он прошёл на террасу, снимая порванную рубашку. Затем последовали брюки и нижнее бельё. На песке остался след из одежды. Я увидела, как ррхан с разбегу нырнул в воду и раздался плеск.
Как объяснить? Как вернуть доверие? Отчаяние перехватило дыхание.
Дарах вынырнул, поднялся на ноги и застыл скалой, запрокинув голову к небу. Вода плескалась о его мощную грудь, будто пыталась сломить. Но разлеталась пеной в стороны. Это было так красиво и сексуально, что моё тело тут же вспыхнуло от желания. И как же это отличалось от того суррогата, который я ощущала рядом с Эльвионом!
Скинув платье, медленно подошла к ррхану и коснулась его руки. Он вздрогнул, но не отстранился. Почувствовала, как под моими пальцами бьётся его пульс — быстрый и неровный. Обняла его со спины и прижалась, целуя между лопатками.
— Если ты не простишь меня, я не переживу этого.
Дарах развернулся и поднял мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, что в темноте сверкали ярче звёзд. И столько там было невысказанной боли!
— Глупая. Я простил бы тебе всё! Потому что меня больше нет. Только ты. Но как я боялся опоздать! Впервые в жизни я испытывал такой страх…
— Ты не опоздал. Мы только поужинали. Я не смогла… и собиралась уйти… — прошептала, ощущая, как по моим щекам текут слёзы. Никогда не думала, что кто-то сможет полюбить меня так отчаянно. — Я хочу ребёнка. Но ещё сильнее я не хочу видеть в твоих глазах боль и разочарование.
— Эль… Если ты захочешь, я подарю тебе целый космос! — прошептал Дарах, подхватывая меня на руки и одним движением соединяя наши тела там, где всё было к этому готово. Так сильно. Так правильно. Уверенно, что только у него есть на это право. Выбивая из меня долгожданный стон удовольствия.
— Я хочу, чтобы ты перестала сомневаться и начала просто чувствовать.
— Что?
— Что без тебя я не смогу больше жить.
Его губы обрушились на меня, как шторм, сметая всё на своём пути. И стало ничего не важно…
Нежность никогда не была для Дараха в приоритете. Вот и сейчас, обнимая и сладко целуя, мужчина сразу дал понять: моя, и никуда не денешься.
Это как печать – на губах, на коже, на душе.
Хотелось смотреть в расплавленное золото его глаз и двигаться. Дышать одним кислородом на двоих. Снова и снова продолжать этот безумный ритм, как одно целое, единый организм.
В океане, на полу, в душе, на кровати, да хоть у стены — совершенно неважно!
Эти дни стали для нас откровением, и ещё больше объединили.
Не обошлось и без споров. Дарах настаивал немедленно узаконить наши отношения. Я поставила условие: цифровая подпись только после получения диплома, чтобы никто не обвинил меня в хороших оценках по блату. Тогда он сказал, что жить отныне я буду в его апартаментах. Ну как сказал… По-генеральски приказал. Пришлось согласиться. Трудно настаивать на своём, задыхаясь от страсти…
В космопорт нас пришли провожать мои родители. Пока Дарах отошёл переговорить с капитаном своего корабля, я осталась с ними наедине.
— Он у тебя совершенно дикий, дерзкий, необузданный… — причитала мама, искоса поглядывая на спину ррхана. Будто в пасть чудовища меня отдавала. Ей пришлось смириться с моим выбором.
— Он просто мой! — пожала я плечами, констатируя непреложный факт, от которого, дурочка, так долго бежала.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Ната, они счастливы. — обнял её отец, который неожиданно проявил твёрдость, встав на мою сторону. Кажется, именно это сломило мамино сопротивление.