— Зайду, папаша, — тихо проговорила Люда, восхищаясь спокойствием, с которым свекор обтесывал острым топором старую, сухую доску перед тем, как прибить ее в полотнище ворот.
— Разворачивалась ночью пушка, повалила ворота.
Свекор, как бритвой, снял тонкую стружку с доски, поставил доску на место, вытащил из кармана ржавый гвоздь и обухом с двух ударов пришил доску куда следует.
«Серега — тоже хороший плотник, — подумала Люда, входя в избу, — у отца учился…»
Свекровь узнала ее шаги, — лежала она на печке навзничь и не могла видеть, кто вошел.
— Каким ветром тебя занесло, доченька? — сказала свекровь тихим, больным голосом, от которого у Люды всегда замирало сердце. — Слышишь, как стреляют?..
Люда любила свекровь: за все годы, что была за Серегой, не слыхала от нее плохого слова. Как начнет, бывало, свекор бить ее своими словами, что, мол, нет внуков, свекровь замашет на него руками: будут у тебя, старый, и внуки и правнуки, не встревай ты не в свои дела!
— Может, вам что нужно, мама? — сказала Люда, стоя у печки.
— А что мне нужно? Сереженьку повидать бы перед смертью, а так все слава богу.
Свекор вошел в избу, положил на лавку топор, напился воды из деревянного ведра, накрытого чистой фанеркой, стряхнул капли из кружки на пол и сел, положив руки на черный от старости стол.
«Сейчас он и скажет», — подумала Люда, холодея, и услыхала голос свекра:
— От Сереги писем не было?
— Не было, папаша.
— И нам не было. Некогда писать.
Избу тряхнуло взрывом, задребезжали стекла, свекровь на печи вздохнула.
— Может, ты по делу какому к нам, Люда?
— Нет, мама, просто соскучилась, захотела проведать…
Свекор поднялся.
— Иди домой. Покуда что живы, а там посмотрим.
Люда вышла из избы. Свекор провожал ее.
— Я бы и сам пошел, — слышала Люда его голос у себя за плечом, — нету охоты опять немца видеть… Насмотрелись! Да куда пойдешь с больною?
У ворот остановилась большая крытая машина, шофер выскочил из кабины, выдернул из-под сиденья брезентовое ведро и подбежал ко двору.
— Где у тебя колодец, дед? Закипел мой самовар!
Свекор повел шофера за избу к колодцу, вскоре они вернулись, и шофер, глядя на Люду, сказал:
— Вот это твоя невестка? Что ж такого, взять можно… Правда, не знаю, какой нам будет маршрут, а все-таки дальше от пекла. Полезай, красавица, в кузов!
Шофер из брезентового ведра наливал воду в радиатор.
Люда поглядела на свекра и впервые увидела, какой он стал старый, как опустились и будто уже сделались его плечи. Он быстро моргал ресницами, словно боялся, что предательская слеза выкатится из глаз, а негоже ему, старику, показывать свою слабость, плакать перед невесткой… Надо, ох надо бы ей много чего сказать про ее жизнь, про Серегу — да не то время, чтоб язвить живое сердце. Пускай все утихомирится, живы будем — тогда и поговорим. Тогда он ей все и скажет, а не сможет сказать, не будет уже в нем дыхания человеческого — пускай тогда ее господь судит.
Люда ткнулась свекру лицом в бороду, услышала запах махорки, всхлипнула и полезла в кузов. Там лежали на соломе раненые и жались к бортам медсестры и санитарки. Одна из них, с круглым, как у окуня, ротиком, зашипела:
— Куда ты? Не видишь, тут раненые!
Машина двинулась. Люда ударилась плечом и вскрикнула.
— Люда, — услыхала она голос Кузьмы и увидела его загорелое, до синевы бледное лицо у своих ног. — Сильно ушиблась?
Глаза у Кузьмы были испуганные и радостные. Люда поглядела в эти глаза и увидела в них, что малолетний брат ее понял, что она ищет его, обрадовался ей и простил все, что должен был простить, — поняла также, что именно ради этого прощения она искала Кузю, что оно было для нее самым нужным и самым важным.
Люда склонилась над братом, слезы покатились у нее из глаз, упали на его лицо и смешались с его слезами.
9
Немцы, опомнившись после нашей контрартподготовки, навалились на батальон капитана Жука всей силой своего огня. Батальон сразу же понес большие потери. Спиридон Жук и Иустин Уповайченков, который лежал рядом с ним, уткнувшись лицом в землю, остались в живых.
Мимо командного пункта санинструкторы тащили к реке, под обрыв, тяжелораненых. Легкораненые ползли сами. Они несли с собой оружие — автоматы, бутылки с горючей смесью, большие противотанковые гранаты, бронебойные ружья. Капитан Жук приказал оставлять оружие на плацдарме. Вскоре в щели у командного пункта образовался целый арсенал.