Воспоминания продолжали течь полузримой рекой, пока фаэрах составляла для своих просыпающихся фаланг новые алгоритмы атаки. Мало просто удержать Панатейтиковое хранилище, требовалось на корню пресечь возможность для альдари взаимодействовать с запирающим механизмом. Она не знала почему, но всякий раз, когда фаэрах задумывалась о последствиях поражения, над ней нависало гнетущее ощущение катастрофы.
Эти думы принесли с собой сумбурные воспоминания, как недавние, так и старые. Планеты, бесследно сгинувшие в темноте, разорванные укрощенными черными дырами, растерзанные дисгармоничными взрывами частиц или просто очищенные от всех форм жизни специально выпущенными доминантными вирусными векторами. Погибали миллиарды и истреблялись целые виды, только чтобы остановить продвижение Крадущегося врага.
Яркое воспоминание о созвездии, исчезающем из неба над Панталикоа, навеяло мысли о ее титуле. Смотрительница Тьмы. Он относился к ее текущей задаче или к истории?
Следом пришло откровение.
Панталикоа и Чазаокал. Два из семи.
Замигали гептарические координаты: Алексакрис. Дажар. Имсуда. Акадис. Жаньява.
Септаплюрахия Киуша.
Ее владения. Семь миров, каждый содержал по одному Панатейтиковому хранилищу.
Что с остальными шестью?
Панталикоа было еще далеко до возвращения полной работоспособности, и, пока все усилия направлялись на отражение штурма альдари, гробница не могла выделить энергию межзвездным сенсорам. Отсутствие четкого сигнала от миров-принцесс могло интерпретироваться двояко. Или они оставались в спячке, или были уничтожены. Если второе, значит, Панталикоа — последние врата в хранилище. Если же первое, то сколько пройдет времени, прежде чем воинственные альдари обратят взор на другие миры Септаплюрахии?
Ни один из вариантов не удовлетворял фаэрах. Агрессию альдари следовало пресечь любой ценой. Программа гробницы, как ей и полагалось, просчитывала атаки неприятеля, но действовала крайне медленно, чтобы как можно дольше удерживать в стазисе самые редкие машины и обитателей катакомб. Если Смотрительница Тьмы хотела избежать катастрофы, ей следовало запустить протоколы эскалации для ускорения процесса пробуждения
Прискорбное, однако неминуемое следствие нападения альдари. Эти меры дорого обойдутся Септаплюрахии, и после полной активации она, несомненно, привлечет внимание различных других врагов. Септаплюрахия просуществовала так долго благодаря тому, что оставалась спрятанной, но уцелеет ли она, если о ней узнает остальная Вселенная?
Неизбежным завершением стратегии Смотрительницы Тьмы станет полная активация всех оборонительных систем Септаплюрахии.
Сгорит много миров.
Поначалу поток информации был всепоглощающим. Каждая система «Рассветного паруса» атаковала Арадриана бесконечным хаосом данных и откликов. Без инертного психического потенциала камней душ, что поглощал большую часть импульсов, он осознавал мельчайшие подробности работы корабля. Ощущение было сродни тому, как если бы иннари заставлял сердце биться сознательным усилием, намеренно делал каждый вдох, посылал сигналы в мышцы, прислушивался к каждому нервному окончанию и…
+Верь.+
Мысль Цибилаху впорхнула в разум Арадриана, вытеснив оттуда поток ответных импульсов жизненной энергии. С растущей паникой он попытался ухватиться за разорванную связь, как будто корабль отваливался от него целыми кусками.
+Сфокусируйся. На. Мне.+
Ее присутствие стало столпом среди колышущейся трясины психических данных. Арадриан мысленно направился к Цибилаху, будто уставший пловец, пытающийся добраться до скалы.
Но никакой скалы не оказалось.
Присутствие Цибилаху сулило спасение не большее, чем воздух для падающего с высоты. Он будто пролетел сквозь ее мысли, мимолетно коснувшись их, прежде чем погрузиться назад в обилие отчетов от систем «Рассветного паруса».
+Возведи собственный фундамент.+
На этот раз слова комморритки прозвучали четче. Арадриан понял, что улучшилось его восприятие, а не ее передача. Его мозг уже начинал отсеивать некоторые ненужные входящие данные.
Он судорожно втянул воздух и понял, что в смятении на самом деле перестал дышать.
— Я не… — начал он, неуверенный, что собирался сказать.
+Ты сможешь. Смотри на руки.+
Он послушался ее и сосредоточился на своих накрашенных ногтях, темных на фоне белизны пульта управления. На их матовой поверхности он увидел отражения проецирующих камней.
И звезды.
Он поднял голову, заставив люльку подстроиться под него, и увидел в куполе фонаря кабины россыпь звезд. А впереди — бескрайний горизонт Агариметеи.