Первое, что заметил Нуаду, посмотрев через затемненный фонарь десантного челнока типа «Копье-призрак» на лесистые холмы Агариметеи, — то, что ровным счетом ничего не изменилось с тех пор, как он сбежал отсюда со своими дикими наездниками. Однако первым впечатлениям редко можно доверять, и вскоре истинность этого утверждения подтвердилась.
Когда экспедиция дикого лорда натолкнулась на гробницу-хранилище, та представляла собой относительно небольшое скопление строений вокруг центральной пирамиды в поросшей лесом долине, теперь едва узнаваемой. Там, где прежде вздымались величественные лесистые склоны, ныне высились бастионы с серебряными боками, мерцающие нефритовой аурой. В тот момент, когда на верхушках сооружений били разряды молний, вдоль стен по сложным глифам в виде электрической цепи проносились импульсы энергии. Наиболее выделялось семь пиков — именно оттуда вылетали звенья летательных аппаратов некронтир, как вспомнил Нуаду. Их вершины раскрылись подобно цветочным бутонам и явили огромные внутренние помещения, излучающие интенсивный зеленый свет. Из этих ангаров-гробниц взмывал поток похожих на полумесяц истребителей-перехватчиков, с крыльев которых струилась сверкающая энергия, будто они выбирались из пульсирующей короны солнца.
Дно долины также лишилось лесистого покрытия, оголив протяженные траншеи, обелиски и меньшие пирамиды, что раскинулись на значительной его части. Как и горные вершины, искусственные расселины сияли энергией некронтир, отбрасывая изумрудный свет на обелиски и высокие арки, исчерченные узорами-электросхемами.
Дальнейшее разглядывание логова врага оборвала пилот.
— Тебе лучше занять свое место, — сказала она, указывая на приближающиеся серповидные летательные аппараты. — Нужно уйти от них. Я постараюсь поскорее сбросить высоту.
Нуаду увидел, как другие десантные корабли вокруг «Призрачного копья» также нырнули к земле, в то время как истребители «Багровый коготь» и «Болиголов» вылетели вперед, чтобы встретить сверкающий поток самолетов некронтир. За миг до того, как нос их корабля опустился, он увидел первые всполохи огня из ярких копий и ответные изумрудные полосы. Воспоминание о вражеских лучах смерти, уничтоживших его родню, заставило Нуаду вздрогнуть, и он быстро выбрался из кабины пилота в транспортный отсек.
Внутри, удерживаемые тросами, находились три «Гадюки». Его «Алеан» стоял между двумя другими штурмовыми скиммерами. Каждый из них представлял собой большой реактивный мотоцикл; на кормах двух боковых машин были установлены орудийные платформы с креслами, тогда как «Алеан» имел палубу с поручнями, на которой Нуаду ехал в бой. Несмотря на эффективную работу инерционных гасителей «Копья-призрака», когда дикий лорд взобрался на спину «Гадюки», попутно кивнув Б’сайннаду за рулем, то почувствовал, как самолет затрясся от маневров пилота. Нуаду бросил взгляд в иллюминаторы по оба борта и увидел вращающиеся за окном деревья и небо. Челнок закрутился бочкой сначала в одну сторону, а затем в другую, зигзагами мчась к лесу.
— Приготовиться к высадке! — крикнула пилот, предупреждая их не только голосом, но также импульсом по эмпатическому духовному каналу корабля. — Приближаемся к линии обороны!
Оглянувшись на фонарь в кабине пилота, Нуаду увидел, как исчезают целые участки леса: лучи зеленого света валили деревья, подобно лезвию гигантского комбайна, превращая древесину и листву в плывущую дымку из опилок. На месте леса поднимались машины некронтир, горящие нефритовой энергией. Крестовидные полукруглые артиллерийские установки повернулись к небу, и к снижающимся самолетам альдари взметнулись дуги искусственных молний. Мощные гаусс-лучи ударили в фюзеляж ближайшего «Копья-призрака», обратив материю в искрящиеся облака атомов. У машины сорвало крыло, и она штопором начала падать к зеленому пологу.
Немного впереди, ближе к гробнице, из подземных стазисных хранилищ выскальзывали еще более крупные орудия, озаряя соседние деревья мерцанием своих смертоносных пушек.
— Скидывай нас и взлетай! — рявкнул Нуаду, перескакивая через поручень боевой платформы.
Он закрепил на броне грависбрую — обычно дикий лорд не пользовался этим средством безопасности ради свободы движения, но даже в возбужденном состоянии понимал, что вряд ли переживет падение с такой высоты.