Он уйдет на покой и будет выращивать укроп и петрушку. А Алавет морковь. Если Гафина и правда отпустят живым, с магом земли дела у них пойдут прекрасно. Аскольд ухмыльнулся своим мыслям.
Или отправиться к Лофт. Навестить старую подругу, чья война хотя бы имеет смысл. Подругу, которая явилась к нему сразу же после бунта с предложением должности при Иссианском дворе, но за четыре года не сделала ничего, чтобы вытащить его из лагеря. «У Императрицы нет друзей, - говорила Констанс, опираясь на трость, и свет играл на ее повзрослевшем лице. – Императрица не может позволить себе вмешиваться во внутренние дела государства, с которым мы пока еще не воюем. Если бы я освободила тебя, по королевству покатилась бы новая волна репрессий. Но теперь тебя здесь больше ничего не держит.»
«Меня здесь держит ненависть», - ответил бывший друг той, у кого друзей нет, и повернулся к ней спиной. Ненависть и его люди, готовые пойти за ним куда угодно. Он не может дать им умереть.
Тан-Фойденский мальчишка снова прыгал поблизости. Аскольд почувствовал странное раздражение. Как будто щенок, радостно виляя хвостиком, забрел в полный чудовищ лес как раз перед тем, когда одни монстры вздумали сцепиться с другими. И жалко, и бесит, и мешает.
Недавно Аскольд полагал, что глупых щенков к нему свалилось два. Теперь он уже так не считал.
- Алавет, - колдун подошел к ним. Бессменная правая рука, тот, с кем они полгода назад подняли мятеж. – Проводи этих двоих домой.
Маг льдов кивнул.
- Прощай, женщина.
- Я скоро вернусь с новостями от Рёгнера.
- В таком случае я буду безмерно удивлен.
Девушка хмыкнула. С этой ведь станется, действительно вернется. Проповедница обернулась через плечо.
- О ком ты говорил, Аскольд? Кому в городе нравится резать людей?
- Одному твоему коллеге.
;
Глава 10
В милости своей Светозарный вновь творил чудо. Творил чудо дланью его, шептал святые слова устами его, даровал ничтожному слуге великую силу спасать и исцелять. Полуобнаженный человек извивался и дико орал на кровати. Гисидор почти видел, как срастаются его переломанные кости.
- Хоть бы в сон погрузил, - тихо шепнул кто-то.
Целитель круто развернулся, щуплый брат милосердия сжался под его яростным взглядом.
- В сон? Я смотрю, брат Марий, ты испугался криков? Так знай, не крики это, а песня! Песня во славу Светозарного, песня очищения и отречения от всего греховного. Ибо страдания угодны Светозарному, страдания возрождают душу, словно дождь иссохшую землю, словно вода ручья уста заблудившегося в пустыне путника. Не для того наделил меня Светозарный великой силой, чтобы я облегчал путь к Свету слугам его. Кто желает исцелиться, тому надобно пройти пусть искупления. Иначе темна его душа и во Тьму же и отправится.
Больной на кушетке дико орал, выгибая спину и колотя руками. Трещали срастающиеся кости.
- Узрите, - возвысил голос Гисидор. – Узрите исцеление духовное и телесное, как через муки обретает свободу этот грешник, как очищается он от зла!
Грешник последний раз нечеловечески крикнул и вдруг затих. На губах застыла пена, глаза остекленели. Исцеляемый обрел свободу, полную и окончательную.
- Слаба оказалась эта душа для пути исцеления, - невозмутимо проговорил Гисидор. – Пусть же покоится она во Свете или во Тьме, завершив земной путь. Силы мои на исходе, но завтра, если Светозарный будет милостив, нового несчастного излечу я, коли он окажется достаточно крепок. Или не окажется.
***
Эту часть совей работы Лар ненавидел больше всего.
Наместник, ежа ему в портки, смотрел на истязание, нервно перетаптываясь и облизывая губы. Открыто живущий колдун в Тан-Фойдене, да еще и обласканный наместником, казался бредом сумасшедшего, и тем не менее отец Гисидор быстро стал едва ли не вторым человеком в городе. Продвижение по социальной лестнице, как это обычно и бывает, сумасшедшему целителю обеспечило старательное доносительство на своих же, то есть на колдунов и якшающихся с ними. И сразу же объединившая их с наместником общая страсть к издевательству над людьми.
Угодные Светозарному исцеления Рёгнер старался по возможности не пропускать. И всегда таскал с собой Лара, то ли от скуки, то ли из садистского удовольствия.