Тарби еще раз прижал руки к груди, поклонился Императрице и вышел. В комнате резко стало больше пространства.
Альберт в виде исключения что-то писал. Возможно, в виде большого исключения даже что-то полезное.
- Разумеется, твое величество не снизошло предупредить меня, что собирается смыться.
Конечно же, мы обиделись. В очередной раз.
- Я планировала обернуться за несколько часов. Меня задержали дела.
- Какие же?
- Неважно.
Брату незачем знать о ее сложных отношениях с демонами. Ему вообще много о чем незачем знать.
- Делами, разумеется, пришлось заниматься вместе с Сафимом? – вкрадчиво спросил Альберт.
Шамор, он опять за свое.
- Альберт, брось этот идиотизм, я с ним не сплю.
Губы сами скривились в гримасу. Она работает, тяжело работает, а он пристает к ней с каким-то бредом.
- Зато спишь со своими девками!
Констанс сделала несколько глубоких вдохов. Нога снова болела, как и голова. Только бы не сорваться на него, сейчас это ни к чему.
- Зависть – плохое чувство, Альберт. Если так волнуешься, спи с девками тоже, только не с моими. Моим мужчины противны.
- Мне не нужен никто чужой в постели, в отличие от тебя, - холодно проговорил брат.
- А мне нужно расслабляться, поскольку я держу на своих плечах полмира. В отличие от тебя. Что, много было утренних придурков?
- Кого?
- Просителей, Альберт. Которые выстраиваются под стеной замка с утра пораньше, унижаются, ноют, и всеми мыслимыми и немыслимыми способами доказывают, что они придурки.
Брат закатил глаза.
- До сих пор поверить не могу, что ты тратишь время на эту ерунду.
- Что ты, это не ерунда. Общение с населением есть основа мудрого правления, тяжкая, но необходимая повинность. Два раза в неделю с девяти и до одиннадцати я тружусь в поте лица, расследую чудовищные преступления, унимаю распри, способные расколоть Файизину на части. Например, у одного придурка курица понеслась на чужом дворе, требовал вернуть яйцо обратно. Увы, яйцо уже съели и высрали, так что праведный гнев остался неудовлетворенным. Второй жаловался на загадочную кражу половника, обнаруженного позже утопленным в сортире. Клянется, что в тот день не пил. Безусловно, подобные страшные вещи требуют непосредственного участия кого-то из императорской фамилии. Так что с ними? С утренними придурками? В мое отсутствие они твоя обязанность.
- Ими занимается Тибольд.
- Тибольд? Какого Шамора ими занимается Тибольд? Тибольд должен сидеть и не открывать свой рот, пока я ему не скажу.
- А какого Шамора этим должен заниматься я? – рявкнул Альберт. – Если тебе хочется искать половники, ищи, а меня избавь, мне на это плевать.
- Такого, - медленно произнесла Констанс, - что на следующий день хозяин половника пойдет в трактир. И будет рассказывать, как видел саму Императрицу, добрую, благородную, справедливую, всегда готовую помочь простому человеку. А не пожирающую детей ведьму, место которой на костре. Или самого принца. Мне тоже наплевать на них, Альберт, но народ должен нас любить. И приходится давать ему поводы, поскольку, честно говоря, любить нас особо не за что.
Брат демонстративно заложил ноги на стол.
- Клал я на его любовь. Бывший королек пытается приносить пользу, так пусть приносит.
Он приносит, а ты нет, бесполезный идиот.
- Ага, и набирает популярность в народе. Который может и забыть, кто с недавнего времени ими правит.
- И что, поднимет бунт? Мы можем спалить этот город ко всем демонам за десять минут. Лучше б напомнила своим придуркам об этом, чем корчить доброжелательного диктатора.
Констанс застонала и сжала виски руками. От беспросветной тупости брата хотелось взвыть. Спалить к демонам – единственное решение любых проблем, приходящее ему в голову. Разумеется, так проще, для того, чтобы жечь и вешать всех подряд, необязательно не спать ночами. И этот идиот еще хочет власти.
- Альберт, какой же ты… утренний придурок.