- Эти люди нарушили законы Иссиана, - начала Констанс. - Опорочили свой народ, опорочили Империю, запятнали Алое знамя. Подняли руку тех, кого должны были защищать. Да будут они казнены по-иссиански.
Земля под ногами приговоренных обратилась в топь. Медленно, с хлюпаньем, начали уходить под землю сапоги. Насильники дернулись, но магические узы держали крепко. На лицах солдат отразился ужас. Дикий, животный. Ужас и мольба. Констанс посмотрела сыну старого друга в глаза. Посмотрела в глаза каждому. Нельзя отводить взгляд от того, кого убиваешь. Императрица милосердна, но лишь к тем, кто этого заслуживает.
Приговоренные ушли в землю по пояс. Казнь и вправду была иссианской. Древний и жестокий обычай закапывать приговоренных по горло в землю. С магами земли необходимость что-либо копать отпала. У традиционной казни было интересное продолжение: несчастных оставляли закопанными в землю, предоставляя любому издеваться над ними по мере фантазии. Фантазия иногда оказывалась необычайно богатой. Этот пункт Констанс убрала. Не нужно превращать свой народ в чудовищ, их и так достаточно лезет с Той стороны.
Констанс выхватила в толпе глаза Дариана. Полные такой боли и ненависти, что хватило бы на всю площадь вместе взятую. Бывший соратник открыл рот, Императрица чуть заметно покачала головой. Я и так знаю, что ты хочешь мне сказать. Хоть ты теперь и навечно стал моим врагом, я не хочу тебя убивать. Но придется, если ты начнешь поносить меня прилюдно. У меня просто не будет выбора.
Барон с видимым усилием захлопнул рот и отвернулся от нее. Будет пытаться убить, если его быстро не убрать. Впрочем, все равно не сможет.
Насильники уже ушли в землю по шею, теперь рыдали и умоляли все четверо. Свет, да когда же закончится этот вой, умрут они в конец концов или нет?!
Констанс сделала знак палачу, и головы с хлюпаньем исчезли. Да здравствует императорское милосердие.
- Будь ты проклята, Констанс! Будь ты проклята!
Дариан все-таки не выдержал. Отчаянный, переломанный крик взметнулся над площадью. Зря. Зачем, ну зачем ты добавляешь мне проблем? Как будто мне не хватило на сегодня тяжелых решений.
Палач вопросительно взглянул на Констанс. И этого тоже?
Боль когтистой лапой пощупала виски. Опять мигрень, этого еще не хватало. Какой отвратительный, отвратительный, отвратительный день.
- Закуйте его в кандалы, - приказала Констанс. – Завтра разберемся.
Что-то врезалось в нее, отскочило от невидимой преграды и со стуком упало у ног. Констанс подняла бровь. Арбалетный болт. Кем надо быть, чтобы пытаться убить величайшую колдунью в мире из обычного самострела?
Стрелка уже вытаскивали из какого-то дома. Прекрасная у нее стража, проворонили засевшего в окне идиота. Впрочем, их можно извинить: магическое оружие кадоби чуяли безошибочно, а никакое иное Императрице было не опасно. Удивительно, на что рассчитывал стрелок?
Неудавшегося убийцу под изумленные крики толпы бросили под ноги Констанс. Наверняка в глазах народа сегодняшний день станет днем страшного покушения, чудом не унесшего жизнь великой Императрицы. Не унесшего к счастью или к горю, смотря для кого. Пусть судачат, таких болтов в нее уже летали сотни.
Арбалетчик оказался совсем молодым. Мальчишка потерянно моргал и отчаянно напоминал избранного демонами диверсанта. Очевидно, не мог поверить, что коварное покушение не удалось. Пытаться убить ее из самострела, подумать только. Неужели сложно было догадаться, сколько охранных амулетов носит при себе Императрица Иссиана? Дурачка надо отпустить, отпустить домой к родителям, чтобы те как следует всыпали ему по юной розой заднице. А там он либо поумнеет, либо снова попытается по-идиотски убить какого-нибудь колдуна, и на этот раз его не простят.
Парнишку следовало отпустить. Констанс бы так и сделала, покусись тот на нее на безлюдной улице темной ночью. Но бедняга стрелял в Императрицу на глазах у всего города. Это карается смертью.
Констанс кивнула палачу.
- Повесьте этого. В конце концов, не зря же у нас тут торчит виселица.
Палач кивнул и потащил арбалетчика на эшафот.
Мальчишка изо всех сил пытался выглядеть невозмутимо, но у самого эшафота вдруг заплакал. Совсем по-детски, закрыв лицо руками и размазывая слезы по щекам. Констанс не поморщилась. Сегодня он не придет домой, вечером его родители забеспокоятся, пойдут в город, чтобы узнать, что их бедный сын погиб, как герой. В одиночку попытался расправиться с Императрицей-ведьмой и был схвачен ее прихвостнями и зверски убит. А может, к ним с площади уже несется сосед с печальной вестью, через полчаса они уже будут тут, чтобы вымолить, отбить, защитить, обменять на себя, но не успеют. Увидят только качающееся и тело и, возможно, Императрицу. Монстра, погубившего их единственного сына. Посмотрят в черные глаза, но ничего там не найдут. Ни жалости, ни сожаления, ни раскаяния. Она слишком многих уже погубила на этой войне, чтобы жалеть еще одного. Слишком многих.