- Да что ж вы, отведайте. Не чините обиду старому человеку, - старичок продолжал улыбаться. Гнилые зубы вдруг показались мне подозрительно острыми.
- Мы только что отужинали, добрый человек, - ответил я, тихонько обходя деда по кругу. На мгновение показалось, что ветви дуба потянулись ко мне, а, может, их просто колыхал ветер.
- Так и от второго ужина вреда не будет, - настаивал дед, и глаза его заблестели как-то недобро. Я что-то пробормотал в ответ и, убедившись, что мы отошли достаточно далеко, дунул со всех ног, подхватив под руку Сидори. На этот раз мне не показалось: ветви дерева действительно потянулись к нам, а сзади раздалось разъяренное шипение. Оборачиваться не стали.
На второй день пути мы попали на болота.
- Мы же. Не будем. Идти. Через это? – раздельно проговорил я, кивая на булькающую вонючую топь. – Мы же. Это. Обойдем?
- Обойдем, - кивнула Сидори, явив чудо благоразумия.
Неширокая топь была неописуемо отвратительной. Прямо-таки вопиющей о затаившихся в глубине голодных безглазых безносых тварях, мечтающих закусить несчастным Эмилем. И, что странно, над ней совсем не было комаров. Комаров, мошек, слепней, вообще никого не было. Почему-то этот факт напугал меня до дрожи в ногах.
- Пойдем отсюда… Смотри!
В болоте тонул человек. Отчаянно барахтался, загребал руками вонючую жижу в поисках опоры и уходил всю глубже. Лица я не видел, но длинные волосы выдавали в несчастном женщину.
Мы переглянулись. Секунду назад его здесь не было.
- Эй! – негромко позвал я. – Ты нас слышишь?
Никакой реакции. Мы осторожно сдвинулись на несколько шагов, Сидори вскрикнула и дернулась вперед, я ее удержал.
- Рабан! Пусти меня!
Я обхватил вырывающуюся девушку обеими руками и потащил назад.
- Собралась утопиться? Какой еще Рабан?
- Нам надо его вытащить! Рабан! Пусти, пусти!
- Кого его? Не его, а ее, и у меня большие сомнения, стоит ли это делать. И вообще, нет там никого, Сидори! Ты видишь мужчину, я женщину, а мы тащимся по местам, которые просто искрят от магии. Это морок. Хочет, чтоб мы прыгнули туда и утонули.
Сидори посмотрела на меня, словно очнувшись.
- Так ты не видишь его?
- Кого?
- Моего мужа.
- Твоего мужа убили на твоих же глазах, ты сама говорила.
- Да, - Сидори с трудом отвела взгляд от уходящей все глубже в пучину фигуры. – Да. Морок. Я про такие читала. Дух, заманивающий путников образом дорого человека. А кого видишь ты? Ты так спокоен. Никто на свете тебе не дорог?
- Я вижу тебя, - солгал я. – А ты здесь. Вот и весь секрет.
Но в болоте барахталась не Сидори. Не одна из мимолетных подружек, не мать, которой у меня никогда не было, не глупая детская влюбленность и даже не дочь князя Адирина, которую одно время настойчиво сватал мне папенька. В вонючую топь медленно погружалась Констанс Раизиан, которая дорога мне, без сомнения, не была. Но почему Сидори видит погибшего мужа, а я Лофт? Почему?
Булькнуло, и из пучины вырвалась гигантская уродливая рыбина. Вполне себе с глазами и с носом. Клацнула челюстями, сжимая их на Констанс-Рабане, и с плеском ушла под воду.
- Если это морок… - прошептала Сидори.
- Морок, - убежденно ответил я. - Увидел нас и полез в чужое болото, обезумев от жадности. И был наказан: одна тварь сожрала другую. У них, знаешь ли, тоже есть межвидовая конкуренция. Идем.
Привал устроили на опушке леса. Костер разжигать не решились, жались друг к другу, проклиная не по-весеннему промозглую ночь. Несколько раз среди деревьев что-то шуршало, мы замирали, но неведомая опасность, а, может, просто лесной зверь, проходила мимо.
Было страшно, пусто и холодно.
- Долго еще? – тихо спросил я. – До конца этой познавательной прогулки?
- Половину мы уже прошли.
- Ты так уверенно говоришь, словно бывала здесь раньше.
- Я видела карты. Читала книги. Топь прямо посередине, это сердце леса.
- Теперь ясно, почему все остальное настолько мерзкое. С таким-то сердцем.
Сидори куталась в плащ, пытаясь согреть дыханием окоченевшие пальцы. Я обнял ее и притянул к себе.
- Ты чем-то расстроена, я вижу.