Филипп, или Филя, как звал его весь персонал «Потсдама», перевел взгляд с тумбочки на цепь и почувствовал раздражение.
– Мне даже как-то неудобно говорить об этом, Павел Маркович, но я стою над мертвым клиентом.
Администратор струхнул – Колмацкий чувствовал это по едва уловимому гуденью проводов – велел оставаться на месте, отдал странное распоряжение «не топтать» и ждать. Выслушав этот мистический бред, коридорный уселся на тумбочку и, изредка стреляя взглядом в сторону жуткого профиля, поднял с разноса блестящую крышку. Сначала выпил, конечно, кофе. А потом, уже не отдавая отчета своим действиям и не сводя глаз с лица трупа, стал хрустеть тостами и прихлебывать из высокого стакана сок. Покойник оказался весьма предусмотрительным человеком и позаботился об аппетите и наличии еды у коридорного заранее. Колмацкий ел, дико вращал красными белками и чуть сожалел о том, что толстяк не заказал на утро стакан водки и соленый огурец.
Администратор пришел не один. Он пришел с начальником службы безопасности, двумя ее сотрудниками и двумя горничными. Зачем здесь горничные, Колмацкий не понял, но присутствие в номере сотрудников СБ оправдал сразу. Те поставили его лицом к стене, зачем-то обыскали, надели наручники, после чего уложили на пол лицом вниз. Над его головой раздавались телефонные переговоры с полицией, всхлипы горничных и кряхтение администратора. Из последнего Колмацкий понял, что толстяк обещал ему что-то, но слово не сдержал. И у Колмацкого, тяжело дышащего на паркете, складывалось впечатление, что виновником этого является именно он.
До приезда МУРа ничего существенного не произошло. Лишь Колмацкого подволокли ближе к стене, вывели одну из горничных, причем ноги ее заплетались, как при сиртаки, да с тумбочки рухнул разнос. Сразу после этого вывели вторую горничную – ее состояние ничем не отличалось от состояния только что покинувшей номер коллеги.
Приехала полиция, перед глазами Колмацкого замелькали ноги, и разнотонные голоса над ним, кажущиеся голосами с небес, стали задавать вопросы, которые часто слышатся при просмотре полицейских боевиков.
Вскоре Колмацкого взяли за руки и поставили на ноги. Павел Маркович тут же указал на него пальцем и сказал: «Это он». И после этого у Колмацкого даже тени сомнений не осталось, что в моменты кризиса, совпадающие с суточными дежурствами, он ходит по «Потсдаму» и режет клиентов.
Потом его увели в подсобное помещение, где заперли, и через дверь он слышал, как оперативники нервничают. Причина была понятна: следователь Следственного комитета запаздывал.
Но через два часа все успокоились.
Следователем оказался крепкий молодой человек лет двадцати шести – двадцати восьми, атлетического телосложения, приятно пахнущий свежим одеколоном, к которому все присутствующие не сразу, а постепенно стали обращаться «Антон Алексеевич» и объяснять ситуацию в том виде, в котором коридорный докладывал ее администратору по телефону. Лица из числа персонала приглушили звуки голосов, стали расступаться перед ним, как волны перед волнорезом, и опять-таки нехотя сводить дело к тому, что труп обнаружил все-таки Колмацкий, а не кто-либо другой.
Приколов – так представился следователь – в первые две минуты нахождения в номере успел сделать три вещи: уточнил, кто из числа персонала есть кто, удалил прочь всех, кого привел администратор Яресько, и велел снять наручники с Колмацкого.
Коридорный сидел на стуле и удивлялся тому, как медик работает с трупом. В прошлом году его двоюродная сестра принесла первенца, и она точно так же вертела малыша, надевая на него ползунки и пеленки, как сейчас медик вертел огромное тело, лежащее на кровати. На бочок, посмотрели спинку… На другой бочок… Опять посмотрел. Выложил на животик…
Когда из уст и резаной раны на шее трупа раздался свист, похожий на усталый выдох, Яресько побледнел, а коридорный обеими руками схватился за сиденье стула. Казалось – еще мгновение, «резаный» проснется, встанет и, придерживая голову, чтобы она, полуотрезанная, на запрокинулась назад, прошипит: «Какого черта?»
– Спокойно, – равнодушно предупредил медик, обнаружив на лицах не привыкших к подобным сюрпризам Яресько и Колмацкого белизну. – Это выходят скопившиеся в легких газы.
Вот так. Всё просто и объяснимо. Труп задышал, потому что газы. Хорошо быть судебным медиком – в любой ситуации штаны всегда остаются чистыми и сухими.
– Вы можете что-нибудь сказать о причинах смерти? – вдруг спросил Яресько, чем мгновенно приковал к себе внимание всех присутствующих.
Нет! Он, наверное, интересовался не этим! Администратор в силу своих должностных полномочий хотел знать, как такое могло случиться. Как удалось человеку, не замеченному ранее в дурных компаниях и вряд ли пившему горькую с уличными отморозками, наутро оказаться в постели с перерезанным горлом. Яресько радел за авторитет гостиницы и должен знать, как такое могло произойти, дабы исключить повторение этого страшного урока. Но Яресько впервые участвовал при подобных событиях, и он смотрел фильмы. А потому ничего более неуместного в этот момент он выдавить из себя не смог.