–Думаешь родственники? — озвучиваю на ухо распутную версию я.— Брат и сестра?
–Возможно,– я чувствую характерную хрипотцу в голосе. Все, как и раньше, много лет назад. Пальцы скатывают тряпочку в жгут, теснят его ниже.
На поляне у парня тоже успехи. Граница трусиков сместилась, почти полностью открыв безупречные полусферы ослепительно-молочных ягодиц. На фоне золотистой кожи, контраст интригует.
–Классная задница? — слегка поддразнивает Татьяна.
–А то! Ты тоже неравнодушна? — я окончательно справляюсь с ее плавками. Ну как окончательно? Тряпочка все еще держит замок упрямо сведенных вместе бедер.
–Я… ценю красоту,– прерывисто задыхаясь, не желает сдаваться Танюша.
Салатовый треугольник, словно варежка на резинке, занимает исходное положение.
–Ну Юль, у нас же свадьба через…, – доносит до нас голос парня переменивший направление ветер.
–Вот после все и будет, Аркадий Денисович,– выворачиваясь кошкой из его объятий, девчонка веселясь, смачно щелкает жениха по носу.
–Не-а… не сестра,– почти разочарованно выдыхает подруга, пока я, отодвинув волосы, целую ее плечи и шею.
Девушка бежит в волны, задорно смеясь. Таня сползает совсем неожиданно вниз. Головку обжигает знакомый уже жар.
–Меня надолго не хватит,– искренне предупреждаю спутницу, сдерживаясь, делаю пару медлительных толчков.
–И не нужно.
Глаза у нее красивые, и выражение лица… Неуловимая смена ожидания и вожделения, меняющиеся, перетекающие друг в друга.
–Не нужно долго. Не сдерживайся! Хочу вспомнить тебя… Твою страсть. Твой пульс. Твой вкус.
Ее губы касаются ниже нежно. Поочередно. Снова и снова. И опять обволакивает, втягивая, увлекая.
–Тань… Мальчишка смотрит.
Я не уверен, много ли ему удается рассмотреть за живой зеленой изгородью кустарника, но то, что он видит ритмично покачивающуюся женскую голову у моего паха не вызывает сомнений.
Она отрывается лишь на несколько секунд. Бросает, не оглядываясь:
–Пусть. Будет знать, что от жены требовать.
Она сильно обдула воспаленную головку перед тем, как снова отправить меня на облака.
Я поднял руку, приветствуя остолбеневшего парнишку. Вот так-то, Аркадий Денисович! А тебя спустя двадцать лет, будет хотеть твоя блондинка, а? Белый кит, пронзив спуд глубин, взрывается горячим пузыристым гейзером.
2.Большой зонт
Ночью бушевала гроза. Под одеялом вдвоем было совсем не страшно. Раскаты грома гармонично заглушали Танины стоны, мощные порывы ветра воодушевляли меня, как дыхание олимпийского повелителя молний Зевса. Одним словом, завтрак мы проспали, отправившись к морю уже после обеда. Таня оживленная, а я удовлетворенно-утомленный. Второй утренний круг почета, пожалуй, все-таки был лишним. Эх, где мои семнадцать лет…
От приятной дремоты меня будит струйка горячего песка. Спутница задумчиво сыплет на мою грудь шуршащий, немного колючий, поток.
–В Ниагару играешь? – лениво осведомляюсь, сладко потягиваясь. Хорошо все же, что догадались взять с собой большой пляжный зонт. Огромное бело-салатовое полотнище укрывает нас от жгучих лучей южного светила, как купол цирка шапито. На пляже это нелишнее, тем более на вчерашнюю поляну мы не пошли, ограничившись все той же малонаселенной окраиной старого доброго цивилизованного лежбища отдыхающих.
–Я скучаю, – немного капризно озвучивает госпожа песков.
Рука самой собой касается ее живота сбоку. Незаметно, от плавок купальника, поднимается выше.
Едва-едва касаясь, обратной стороной кончиков пальцев, как перышками веера. Веер раскрывается, расширяя охват. Рассеянно слежу за мурашками, бегущими по коже от шеи до живота.
Медленно и ровно ладонь легко проходит, как лодочка между грудей.
Теперь кругами по животу. На миг юрко скользнув вдоль ткани, она мимолетно пожимает женственность. Задерживается, вкрадчиво следуя границам шва там, у паха.
Улучив момент, как воришка ночью, текуче неслышно подныривает под приподнятую, натянувшуюся на миг, преграду. Со стороны не видно, как самый длинный из пальцев касается там, посередине, где уже немного влажно.
Найдя источник, он распространяет смазку неспешно и нежно по чуть шершавому, теплому бархату.
–Я люблю этот момент, – тихо шепчу на ухо, продолжая.
–Я тоже, – отзывается эхом Таня, подаваясь навстречу. Чайки издалека вплетают крики редкими нитями в вечную мелодию набегающих волн.
Женские соски предательски напрягаясь, выдают желание и готовность, выпирая сквозь ткань лифчика. Согнутое колено приподнимается, так что палец сам собой внедряется, немного глубже, мягко массируя эластичные стенки.