Юные губы робко касаются краешка Таниного пупка, гоня дрожь по соблазнительному телу
Аркаша, чуть отпрянув, вопрошающе смотрит на меня. Я ободряюще киваю. Меня потряхивает от нервного возбуждения, когда кончик его языка ныряет, полизывая наполненную ямку. Губы смыкаются и размыкаются на коже, то ли целуя, то ли пытаясь лакать сладость.
Я мягко завладеваю грудью, массируя ее сквозь ткань. Вижу, сквозь дырчатый материал шляпы, как Таня покусывает губы, сдерживая стон.
Повожу большим пальцем по очевидно надувшемуся соску, и Танино запястье незаметным вкручивающимся движением проходится вдоль моего уже изрядно отвердевшего члена.
Жаль, что я не могу немедленно ответить тем же.
Влажный язык вращается в ямке пупка. Сладкие от сиропа губы продолжают хоровод, тщательно обходя края пологого кратера. Он ненадолго поднимает лицо, и я читаю на нем смесь восторга и блаженства. Парень продолжает убирать остатки шипучки ответственно и самозабвенно. Мне кажется, что он здесь может зависнуть надолго, дай только волю!
Я прерываю игру, протягивая мальчику деньги:
–Купи колы и мороженого и возвращайся. Если, конечно, хочешь.
Глаза парня лихорадочно вспыхивают.
–Я… я… сейчас…
Стоит ему скрыться, мы лихорадочно целуемся. Руки привычно ныряют в плавки друг друга.
–Ты извращенец, – стонет подруга мне в рот.
–Зато ты скромна,– пальцы пропахивают вздутую скользкую щель насквозь,– понравилось возлежать между двумя взведенными концами, Мессалина?
–Да! —насаживаясь, Таня яростно запрокидывает голову.
–Как только удержалась и яйца у него не ощупала, – ворчу я.
–Ты это хотел видеть, когда подзывал его? — тут же перекладывает груз ответственности на меня спутница.
–У Аркаши люто торчал на тебя!
Она подвывает, поскуливая от вожделения, пока пальцы ритмично накачивают ее отчаянно хлюпающую пилотку.
–Трахни по-настоящему!
–Разворачивайся! Кормой!
Мы оба на боку, женская рука споро уводит головку уже ткнувшуюся было не в ту дверь.
–Давай!
Мы сопрягаемся, как кролики, быстро и неистово.
Таня кончает первой, содрогаясь спазмами на члене…
–Вытащи! Хочу…
–Знаю, чего ты хочешь, некогда мне в рот сливать!
На горизонте уже показался гонец. Надеюсь, с расстояния ему не рассмотреть деталей. Тем более, что зонт хоть частично, но перекрывает ему обзор.
Я ускоряюсь и опустошаю содержимое в женский колодец, вытираю увядающий член, оставляя сочиться между ягодиц. Татьяна оправляет купальник, прогоняя, успевает повернуться на живот. Я нахлобучиваю на ее страстную голову все ту же обширную соломенную шляпу.
3.Шоколадная крошка
Мальчик приносит не только напиток и мороженое, но и панаму черешни. От былого зримого вожделения ни следа. То ли освежился по пути, то ли сбросил напряжение в ближайших кустах традиционным подростковым способом. Картинка сама собой всплыла перед глазами, и я улыбнулся, вспомнив свои юные годы. Гиперсексуальность, непрерывно, все двадцать четыре часа в сутки, ищущая выход. Ищущая и находящая. Обычно в одиночестве с задернутыми плотно шторами. Нет, не совсем плотно. Лучше, когда оставался совсем тоненький зазор, сквозь который падал яркий солнечный луч. В луче кружились, танцуя, пылинки. И каждая была населенной планетой, имеющей собственное имя. На планете Грейтбритен учительница английского, стройная и элегантная, вела розовой пластиковой линейкой по черному капрону, чуть приподняв край длинной юбки с красочным цветастым принтом. Ее голос звучал в ушах, как мелодия ретро: «леггггс». Нога. Ноги. Ножки. Хотелось видеть больше. Много больше. Планета «Колли». У соседей по подъезду шотландская овчарка. Супружеская пара, где муж напоминает борца, а жена— томную музу поэта декаданса. Он ужасно ревнив. Она столь же жутко сексапильна. Хорошо, что его ревность не распространяется на мальчишку, время от времени, выгуливающую их собаку. Передавая поводок, тонкие пальцы с жемчужным маникюром небрежно касаются моих. Волнующее касание также неизменно, как и халат белого шелка под самое горло. И как то, что под тканью никогда нет лифчика. Двойная планета «Венера и Роза». На сей раз совпадает с реальными именами. Венера-- старшая дочь маминой подруги. Роза—сама подруга. У обеих фигуры как песочные часы, где широкие бедра уравновешивают увесистые груди. До этих астрономических объектов дотянулись камеры исследовательских телескопов. Я аккуратно извлекаю фото из загашника, где мать и дочь запечатлены на пороге деревенской баньки. Младшая—в купальнике, старшая— обернута махровым полотенцем в полоску. Я поворачиваю карточку под разными углами одной рукой. Вторая занята, неспешным и привычным делом. Астронавт уже не один десяток раз посещал разнообразные звездные системы, и научился не спешить. Солнечный луч падает на глянец, попеременно выхватывая соблазнительные части тел. Так похожи… Такие разные.