Я с трудом сбрасываю с себя иллюзию. Попутно замечая, что вновь появляется интерес к межпланетным исследованиям. Надо же… Ведь только что. И весьма бурно. А еще пару часов назад казалось, что утренний марафон истощил бегуна надолго. Бросил взгляд на Татьяну, распластавшуюся рядом. Ее тело генерировало чувственные женские волны, наполняя ими пространство, создавая вокруг себя невидимое, но мощное магнетическое поле. Любопытно, Аркадий ощущает то же самое? Какие космические тела выплывают из черноты, притянутые его воображением? Желанная и уже готовая к колонизации «Юлия», только и ждущая своего часа? Но эта одиссея впереди. В будущем. А сию минуту он прочно захвачен эротической гравитацией «Раскованной незнакомки».
Я поднимаю вымытую ягоду за черешок, крупная капля падает на Танину спину. Легкая дрожь откликнувшегося женского тела нравится нам обоим, это я вижу по глазам Аркаши, разгорающихся вновь мерцающими огоньками.
Минуту мы играем с ним в гляделки. Наконец, парень медленно наклоняется, и недавно выученным поцелуем убирает каплю. Силовые линии женского сердечника пересекают теперь линии двух мужских полюсов. Пересекают, разрастаются, возбуждают ответное поле.
Черенки следующих ягод срослись. Я веду бордовые сферы вдоль канавки спины, в паре дюймов от теплой гладкой кожи.
Капли падают одна за другой.
Мальчик спешит, старательно прибирая беспорядок. Еще, еще и еще. Таня поворачивает голову в мою сторону. Я вижу, что с ее губ готов сорваться стон. Но она благопристойно сдерживает порыв. Лишь ладошка появляется рядом с моей. Пальцы переплетаются, соединяясь в замок.
Прохладные капли барабанят возле полоски лифчика. Губы юноши касаются кожи, следуя вдоль пограничной полоски материи тщательно и трепетно.
Я оглядываюсь по сторонам, прежде чем пересечься взглядом с подругой. Очки черепахи из мультика сдвинуты на кончик носа. В ее глазах два глубоких чувственных омута. Пляжный зонт по-прежнему скрывает нас от неуместного любопытства.
«Тебе мешает»,-- я шепчу Аркаше в ухо, указывая на темно-синюю полоску.
Промелькнувшее мимолетно недоверие на его лице тут же сменяется вожделением азарта.
Не слишком опытные пальцы сильно дрожат, пытаясь справиться с застежкой.
Через несколько безуспешных попыток приходится помочь.
На какое-то время Таня ощущает на себе четыре мужские ладони. Думаю, ее соски, придавленные через тонкий слой покрывала к горячему песку, вновь принялись напрягаться. Иначе чем объяснить те едва заметные движения, что я безошибочно различаю, отслеживая изгибающиеся змейкой длинные мышцы спины?
Мальчик, не замечая ничего вокруг, обрабатывает белую незагорелую линию. Следует дорогой приключений с энтузиазмом первооткрывателя, с упоением.
Я пробую черешню на вкус. Ягода сочная, сладкая. Кончики пальцев, поднесенные к Таниным губам, тут же оказываются у нее во рту. Она посасывает их легко и небрежно, продвигаясь тягуче-лениво. Совсем, как сегодня утром в душе, где губы оголяли натруженную и порядком утомленную головку, отодвигая, отвоевывая у крайней плоти миллиметр за миллиметром. У меня неудержимо встает.
Я больше не роняю капель, но парень и так вошел во вкус. Его бежевые шорты топорщит впечатляющая эрекция, когда он продолжает наслаждаться поцелуями твоей кожей
–Плечи и шею,-- роняю будто невзначай, отодвигая шляпу чуть выше.
Он переключается охотно.
--Садись вот так, будет удобнее,-- снова подсказываю я.
Аркаша колеблется, но недолго. Перекидывая ногу, оседлывает вершины ягодиц, склоняется к шее. Тугие яички, поддерживающие стояк, отчетливо вдавливаются в зрелые женские полушария.
--Ах!— не сдержавшись, стонет Таня, выпуская покрытые слюной пальцы из рта.
Я мягко вталкиваю их обратно, тихонько веду левой ладонь по внутренней стороне колена. Выше. Выше. Выше. Еще выше. Синяя ткань плавок влажная, то ли "все еще", то ли "уже".
Начинаю медленно раскачивать пальцы, повторяя кончиками рельеф ложбинки. Татьяна то раскрывает, то сводит бедра, стараясь не привлекать внимания мальчишки. Самозабвенные поцелуи в плечи, в шею, пожалуй, уже и с языком, судя по остающимся влажными розовым пятнышкам. Мышцы женских ног подрагивают, как натянутые струны гитары. Самый смелый палец обходит преграду, погружаясь, словно в обманчиво пружинистые зыбучие пески. Раз, второй, третий, будто пытаясь освободиться из коварной ловушки. Но на деле утопая с каждым разом глубже.