Второй входит легко и свободно, теперь и сверху, и снизу пальцы целиком в слизи… Твои выделения плюс, наверное, мое семя, все еще остающееся в гроте.
Большой палец распространяет излишки выше, обволакивающе поглаживая и разминая темную звездочку
Вчера Таня была не слишком к этому расположена. Но вчера ушло в прошлое, подготовив почву для сегодня.
Нынче ласка принята благосклонно. Думаю, мы оба держим в уме развратную мысль… Расклад, при котором понадобятся все женские дырки…
Пальцы уже неплохо растрахали основную. Она гостеприимно приоткрыта, принимая ритмичные вторжения безропотно. Лишь легкие стоны, отдающиеся скорее вибрацией на пальцах, чем звуками. Подушечка большого пальца начинает энергично потирать тесную дырку, когда створки женской устрицы принимаются сокращаться лихорадочно и мощно. Танюша кончает тайно, изливаясь мне на пальцы. И через минуту просит дать ей свободу подняться. Я помогаю застегнуть лифчик. Мимо нас она проходит с затянутым поволокой взором, не преминувшим, однако, скользнуть от одного восставшего члена к другому.
Она ныряет в набегающую волну, и, поплескавшись, отдается на волю водной стихии. Покоится на спине, между мириадами солнечных бликов, раскинув вольготно руки, слегка разведя ноги. Через пару минут «раскованная незнакомка» вновь с нами.
Я протягиваю полотенце мальчику, когда ты растягиваешься на спине, накрыв лицо все той же шляпой. Соломенной ширмой, отделяющей от происходящего здесь и сейчас. Ширмой, за которой можно сделать вид, что все, что происходит, никак не зависит от женщины.
Аркаша начинает с лодыжек. Поднимается выше и выше.
На маршруте нерешительно обойдя плавки.
Но не удержавшись, чтобы тайком не потискать грудь. Таня едва слышно всхлипывает. Сколько же ей нужно оргазмов в день? Или то, что произошло менее четверти часа назад в зачет не идет?
--Смотри, соски, как оловянные солдатики!— подзадориваю парня.
Мы оба смотрим на вспухшие от желания груди. Холмы, полные сладострастия с идолами на вершинах.
--Потрогай, не укусит—неожиданно даже для самого себя, предлагаю я.
Аркаша жадно завладевает сразу обоими. Я отвожу одну его руку, и занимаюсь левой грудью сам, одновременно поглаживая другой ладонью ляжку.
Он старается подражать. Но Таня, думаю, чувствует, насколько мы разные.
--Хочешь, чтобы она сняла лифчик?
Глаза юноши вспыхивают, как лампочки в 100 ватт.
--Я… не готова…,-- внезапно возражает объект нашей страсти.
--Вот и увидим,-- подмигивая парню, я надрываю упаковку мороженого.
Пломбир с шоколадной посыпкой. Превосходно! Гость с энтузиазмом убирает молочную каплю под бюстом. И, следом,-- на женском животе.
--А теперь посмотрим, куда приведут нас хлебные крошки…
Кусочек шоколада, совсем маленький, падает чуть выше пупка.
Пока он тает на мальчишеских губах, я ныряю под шляпу, целуя губы подруги.
Второй кусочек ниже… Третий… еще ниже… Игнорируя на сей раз впадину пупка.
Мы целуемся упоительно, с языками, когда пятый или шестой осколок оказывается на границе плавок.
Я отрываюсь. Член гудит от напряжения, когда я приспускаю тканевую границу…
Ниже. Ниже. И еще ниже… Пока не показывается разделяющее устьице.
Как хорошо, что ты сегодня гладко выбрита…
Останавливаюсь, когда показывается самый край розовой плоти.
Шоколадный кусочек… оказывается между припухшими валиками.
И, не медля, его губы и язык неумело, но с желанием исполняют нужное.
Вновь вмешиваюсь, и теперь мальчик между твоих колен, а край белья отогнут чуть-чуть ниже.
Темный шоколад.
Двойной поцелуй.
Я бросаю вниз фразу, глядя в глаза Тани:
--Мы на тебя... надеемся, Аркаша. Эта щелка должна блестеть!
На третий раз его язык уже обходит дырку. И подруга бессовестно стонет мне в рот….
Охватывая одним запястьем мою шею, не прерывая поцелуя, другим тянет его за затылок, прижимая плотнее к разъятой пилотке. Подставляя языку все новые и новые чуткие местечки, открывая все новые источники наслаждения. Минута, и размахивая бедрами имеешь мальчика, по полной, размазывая по его блестящему уже лицу, все новые и новые порции сока.
Я резко и напористо накрываю клитор, вибрируя, натирая, надрачивая яростно. Стискиваю подушечкой большого пальца зад, обжимая жестко титьку…
Все для того, чтобы Таня кончила, как мужик, залив его личико обильной порцией своей пряной жижи. И она приходит, как и задумано. Бурно, бесстыже, неистово.