Лехино тело маячит за соседним тополем. Тополя это, кажется. На тополях листья долго держатся…
Автомат не берем. Идем на цыпочках в сторону того, что с фонариком. Вот он останавливается, начинает поворачиваться в нашу сторону.
— Костя? — спрашивает.
Я делаю знак Лехе, и он садится на корточки. Я достаю глушитель и навинчиваю на ствол. Войны не будет, господа, просто мочилово.
— Костя? — переспрашивает тот, у кого фонарик.
В белом сегменте хорошо видно его крупное тело в длинной куртке защитного цвета. Цвет не спасет ни фига.
Прицеливаюсь и спускаю курок три раза. «Пук, пук, пук» — всех-то делов. Фонарик падает вместе с телом… Мудак — это не Буревестник, это труп.
Машу Лехе. Подходим к мудаку. Готов парень. Не мудак больше — мясо. Поднимаю фонарик и выключаю его.
— Возьми. — Протягиваю фонарик Лехе, и тот забирает.
Спешим на цыпочках обратно к дороге. Эти кастраты могут что-нибудь и с машиной сотворить! Возле БМВ маячит одна фигура. Всматриваюсь. Да, один кастрат всего.
— По команде осветишь его, — шепчу Лехе и, стараясь не шуршать листьями, отваливаю чуток в сторону.
Бодигард следит за моими движениями. Машу рукой, и Леха включает фонарик. Попадает точно в голову. Голова стриженая. «Пук» — попадаю и я в голову. Только из «макара». Нет головы больше. Леха фонарик выключает. Выбегаем на дорогу на цыпочках. Кастрат без головы еще дергается. Вместо башки у него теперь кости, мозги и кровь.
— Добей, — приказываю Лехе, — чтобы тело не страдало.
У парня тоже на стволе глушитель. «Пук» — вот и конец мучениям. В роще еще двое бродят, ищут, дурни. Ждем их возле БМВ на корточках. Вот и их тени появляются. Выкрикивают имена тех, кого потеряли. Кричите, кричите. Перед смертью не накричишься! Выходят на дорогу несколько в стороне. Кричат имена и идут к машине. Мудак повыше, а кастрат пошире. Мудак светит фонариком. Луч освещает дорогу и отражается в лужах. Мне спешить некуда, поскольку обойму я уже поменял. Когда полоска света касается моих кроссовок, я поднимаю ствол и расстреливаю мудака и кастрата в упор…
БМВ сидит в колдобине крепко, но мы ребята спортивные — сталкиваем ее все-таки на обочину. В багажнике БМВ Леха находит полную канистру. Хорошо мудаки подготовились. Сейчас от них и следа не останется. Тела подтаскиваем за ноги. Чтобы в кровище не измазаться. И тех, что в лесу сдохли, приходится выволакивать. Но мы ребята спортивные. В Индии, кажется, покойников сжигают. Мы-то в России, но как будто в Индии. Леха обливает тачку бензином, а я закидываю в салон оба наших ствола.
Костер вспыхивает до небес. В его свете удобно возвращаться на шоссе. Теперь я за рулем, а Леха спит.
Часть третья
Тяжело с гипсом на ноге, но хорошо, что нога есть. А вот отхватило б ногу — стал бы одноногим. Тогда что? Стараюсь представить себя калекой. Это сложно и пустая трата времени. Хотя время еще есть, недели две. После снимут оковы, и забот прибавится. Пальцами я, конечно, шевелю, но так мышцы не натренируешь.
Но больше всего мне не нравится моя голова. Словно была целая ваза, стояла себе, а ее взяли и разбили. Так и в голове у меня одни осколки. Доктор говорит всякий раз, чтобы я не беспокоился — до свадьбы заживет. Но мозги — это не нога, не член даже. Свадьба здесь ни при чем!..
Парень мордатый со шрамом приходит часто и говорит мне:
— Здравствуйте, босс.
А я отвечаю:
— Здравствуйте, — хотя имени его и не помню.
Что-то он мне все время говорит про Харьков. Надо понимать — это город на Украине. Украину я помню, а Харькова — нет. Откуда вообще Украина взялась, если я сам из Питера? Неву помню, лед на Неве и себя с красивой девушкой на мосту; Артиллерийский музей помню с пушками и танкетками во дворе, с мушкетами и дуэльными пистолетами в витринах…
Кстати, о дуэльных пистолетах. Не дает мне покоя книжка о «Правилах поединка». Я ее почти наизусть выучил. Ее я помню очень хорошо. Не все мне понятно, хотя все интересно.
«11. Всякое слово, письмо, движение, всякий жест, рисунок, которые задевают самолюбие, чувство собственного достоинства и честь другого — есть оскорбление.
12. Оскорбления могут быть умышленные и неумышленные.
13. Нанесения оскорбления по способам бывают трех родов: I — словесные; II — письменные и III — оскорбления действием.
14. По тяжести своей различаются: оскорбления I степени; оскорбления II степени и оскорбления III степени.