Светлые джинсы, наполовину расстегнутая рубашка, как будто только что сексом занимался и не соизволил до конца одеться.
— Здравствуйте, Матвей Дмитриевич, ужин почти готов, – ставит в известность прислуга и, получив в ответ короткий кивок с барского плеча, быстро возвращается на кухню.
Кажется, он замечает меня только сейчас. Сначала голубые глаза проходятся по мне без интереса, начиная путешествовать снизу-вверх, и только когда доходят до лица, замирают. На лице с короткой щетиной мелькает неприкрытое удивление, сменяющееся циничной ухмылкой.
— Ри? Охренеть.
Теперь его взгляд проделывает весь путь обратно, но только на этот раз гораздо медленнее и изучающе.
— Что тебя так удивляет, Матвей? – складываю руки на груди, потому что чувствую, как соски начинает покалывать от его замершего в этой области взгляда.
— За добавкой пришла? – двинувшись вперед, хам останавливается прямо напротив меня и демонстративно облизывает губы. — Настолько понравилось, что сама меня нашла? Впечатляет.
Не удержавшись, смеюсь в надменную физиономию.
— Много чести. Я здесь не из-за тебя, расслабься.
Широкая бровь удивленно изгибается.
— А из-за кого же?
— Из-за твоей сестры.
— Ланы?
— А у тебя есть другая сестра?
Выражение лица Матвея в долю секунды меняется с расслабленного на жестокое и таящее угрозу.
— Что тебе нужно от нее?
Голос звенит металлом. Не знаю почему, но я внутренне вся сжимаюсь. Впервые вижу в нем такую перемену. Даже когда он дрался, не переставал улыбаться, а сейчас как будто внутри что—то переключили.
— Ничего. Она мне предложила пожить у вас, и я согласилась. Мы дружим, — вздергиваю подбородок.
— Дружите? Ты и Лана? – презрение в голосе даёт хлесткую неосязаемую пощечину.
— Да, каки-то проблемы?
— Что может быть общего у моей сестры и тебя?
Последнее слово выделяет так, чтобы не осталось сомнений в том, что для него я — второй сорт. Ну конечно, еще бы. Ведь подобная одежда на мне впервые, а он уже успел собрать за предыдущие встречи собственное мнение. Но мне плевать, что он там думает.
— Если не ошибаюсь, еще вчера ты сам пытался найти в моих трусах что-то интересное, — едко напоминаю о его провальных попытках поиметь меня. — Так что тебя удивляет в том, что и другим людям я могу нравиться?
Лицо обжигает острой болью, когда ублюдок вдруг больно хватает меня за скулы и сжимает, рывком дергая к себе.
— Оставь свой острый язык на потом, Ри. Я спрашиваю, что ты делаешь в моем доме и откуда знаешь мою сестру?
— Отпусти меня, — шиплю, сжимая массивное запястье и вздрагиваю, когда Матвей вдруг рявкает:
— Вера, выйди.
Ох, черт, здесь еще и прислуга была. Когда только успела вернуться?
Звук удаляющихся быстрых шагов стихает. Сволочь дергает меня за лицо и цедит сквозь зубы, обдавая горячим дыханием кожу. Запах сигарет проникает в легкие, а сумасшедшие глаза светят как рентгеновские лучи, выискивая ответ на вопрос.
— Отвечай!
— Отпусти ее, Матвей!
Лана внезапно привлекает к себе внимание, заставляя этого дикаря обернуться к ней, но меня не отпустить. Не будь её здесь, я бы уже воспользовалась своим верным другом ножом, на этот раз не обойдясь мелкой царапиной.
— Лана, как давно ты общаешься с Ри? И что вас связывает? Советую отвечать честно, — чеканит ледяным голосом ненормальный.
Да что это с ним вообще?
Девчонка переводит испуганный взгляд с меня на брата и почти бегом подскакивает прямо к нам.
— Мы дружим, Матвей. Уже несколько месяцев.
— Дружите?
— Да! Отпусти ее, я все расскажу.
Опалив меня устрашающим взглядом, Матвей, наконец, разжимает пальцы, позволяя сделать нормальный глоток воздуха.
— Придурок, — шиплю, быстро растирая щеки, чтобы не осталось синяков.
— Рот закрой! – летит приказ, а потом точно такой же в сторону Ланы. — Я слушаю. Каким, бл*дь, образом ты связана с Ри? И почему она в нашем доме?
— Рина поживет у нас немного, — несмело отвечает девчонка, тушуясь под напором сумасшедшего братца.
Боже, он реально её третирует. Цветущая девушка, знакомая мне вот уже несколько месяцев, прямо на глазах превращается в пожухлый лист. За что он с ней так?
— С чего вдруг ей у нас жить? Ты хоть знаешь кто это, Лана? Это грид-герл с трека.
— Я знаю.
— Знаешь? Тогда мне еще интереснее, что же тебя может связывать с местной шлюхой?
Ладонь сама взлетает и отвешивает подонку звонкую пощечину. Ярость шипит, пузырями лопаясь под кожей.