- Я рада, что не я твоя мать, - недовольно произнесла бабушка Бон, направляясь к
холодильнику. - Здесь ничего нет, - заметила она. - Ничего кроме куска сыра и
засохшего бекона. Ни паштета, ни майонеза. А лососем даже не пахнет.
Мэйзи глубоко вздохнула: - Откуда я могла знать, что вы снова явитесь сюда со своим
неизмеримым аппетитом? Присаживайтесь, Гризельда, и отведайте грибного супа.
- Нет, спасибо, - Бабушка Бон плюхнулась в свое кресло-качалку у плиты.
Патон нахмурился. Он уже подумывал избавиться от этого кресла, которое являлось
постоянным напоминанием о мрачном присутствии бабушки Бон в этом доме. Если
бы он знал, что она вернётся, распилил бы его на дрова днём раньше.
Скрип! Скрип! Скрип! Она осталась сидеть там с закрытыми глазами, опустив голову
на грудь. Крэк! Крэк! Крэк! Звук был такой, что, казалось, даже суп сейчас скиснет.
- Итак, - Патон, наконец, обрёл дар речи. - Ты поссорилась со своими сёстрами,
Гризельда?
- Это и твои сёстры тоже, - женщина фыркнула. — Брак - это серьёзно! И слышать не
хочу о подобной чуши. Венеции пятьдесят два. Она должна была думать о такого рода
вещах гораздо раньше.
- О каких вещах? - спросил Чарли.
- Не лезь не в свое дело, - одернула его бабушка Бон.
Чарли доел суп и поднялся.
- Бьюсь об заклад, вы ушли отсюда потому, что папа вернулся, - сказал он.
- Но вы же скоро переедете в этот маленький уютный Бриллиантовый переулок, -
бабушка Бон одарила Чарли одним из своих холодных взглядов. - Однако любоваться
дельфинами может быть очень опасно. Он может никогда…
Чарли не хотел слышать, что собирается сказать бабушка.
- Я пойду к Бену! - крикнул он на ходу, хватая свою куртку.
Мэйзи позвала его: - Чарли, уже темно, милый. Не обращай внимания на бабушку Бон.
Она ничего такого не имела в виду.
- Имела, - буркнул Чарли.
Он вышел из дома, перебежал через дорогу к дому номер двенадцать и позвонил в
дверь. В субботу вечером на Филберт-стрит всегда стояла тишина. Машины и люди
редко здесь появлялись. И всё же Чарли почувствовал неприятное покалывание в
затылке, что подсказывало ему — за ним кто-то наблюдает.
- Ну, давай же, давай, — Чарли нажал на кнопку звонка второй раз.
Бенджамин Браун открыл дверь. Он был на несколько месяцев младше Чарли и
немного ниже ростом. Его соломенные волосы были того же цвета, что и шерсть у
огромного пса, стоявшего позади него, и усердно вилявшего хвостом.
- Можно войти? - спросил Чарли. - Бабушка Бон вернулась.
Бенджамин сразу все понял: - Вот беда. Я как раз собрался вести Спринтера-Боба на
прогулку. Пойдешь с нами?
Чарли был готов на что угодно, лишь бы не проводить вечер в компании с бабушки Бон.
Он зашагал рядом с Бенджамином по направлению к парку. Спринтер-Боб с радостным
лаем бегал вокруг мальчиков некоторое время, а потом метнулся дальше по тёмной
улице. Бенджамин не любил терять своего пса из виду, хотя знал, что волнуется
напрасно.
Родители просили его не ходить в темноте, но Бенджамин не мог оставить Спринтера-
Боба без прогулки.
По улице полз необычный туман с привкусом соли. Чарли поёжился. Ну вот, снова. Это
странное покалывание под воротником. Он остановился и оглянулся.
- Что такое? - спросил Бенджамин.
И Чарли рассказал ему о нелюдях, которых видел в Бриллиантовом переулке.
- Странный вечер, - заметил Бенджамин дрожащим голосом. - Я никогда не думал, что
туман может иметь привкус соли.
И тут они услышали вой. Очень далёкий, но это несомненно был вой, почти
человеческий, и все же не совсем. Впервые с того момента, как родители уехали, Чарли
захотелось, чтобы они остались дома.
Спринтер-Боб пулей вернулся к мальчикам, шерсть на загривке стояла дыбом, как иглы
ежа.
- Этот вой, - сказал Бенджамин. - Я уже слышал его раньше. Боб нервничает, хотя
обычно ничего не боится.
Чарли подумал о том, что скорей всего нелюди, похожие то ли на собак, то ли на
волков, и этот вой как-то связаны. Но вот что означает туман с привкусом соли?
Глава 2. Незнакомцы