состязания по орфографии в первом классе, когда я неправильно написала слово «сказочный», о, нет,
этому случаю достается третье место, сразу после того, когда у меня впервые начались месячные, и
кровь просочилась через штаны на металлический раскладывающийся стул во время урока музыки, и
90
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
мне пришлось прижать стул к попе, когда я пошла в санузел, чтобы никто не увидел аварии. У меня
появилось необычайное уважение к крабам и их стилю ходьбы. Это чертовски трудно!
– Ты можешь… – я стараюсь повысить голос, но он ломается. – Не мог бы ты… пожалуйста...
Как правило, у меня не так плохо получается говорить, – смеюсь я. – Это так глупо. Извини. Ладно,
проехали.
Я переворачиваюсь и натягиваю одеяло над головой, чтобы он не услышал, как я шепотом
проклинаю себя. Но затем я чувствую вес на другой стороне кровати, и мои легкие быстренько
решают, что они хотят взорваться. Голос Джека так близко.
– Это?
Я стягиваю одеяло с головы и киваю, слишком бурно. Слишком рьяно. Джек смеется, низко и
мягко. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я вижу, как он переворачивается и ложится ко мне
спиной, натягивая на себя одеяло. Его ноги находятся всего в нескольких футах слева, а его спина
еще ближе. Я дрожу, но молюсь любому слушающему меня Богу, чтобы Джек не смог почувствовать
это через кровать. Я не хочу, чтобы он неправильно понял: будто я боюсь, а затем уйду. Я
действительнобоюсь – глубоко внутри, прочный как скала во мне горит страх, вызванный
Безымянным, но я не испугана. Я не дышу поверхностно, не паникую и не подпрыгиваю от каждого
шороха. И это огромная разница. Это не хаотичный страх – он упорядоченный, и я знаю его
причину. Я могу его контролировать.
Я медленно протягиваю руку и кладу ее на спину Джека. Я чувствую, как под моими
пальцами напрягаются его мышцы. Когда он ничего не говорит и не шевелится, я осторожно
подвигаюсь и прижимаюсь к нему всем телом. Он теплый, теплее одеяла. Следует долгая пауза, пока
наше дыхание не выравнивается в едином ритме. А потом он, наконец, произносит:
– Ты самая противоречивая девушка, которую я когда-либо встречал.
– Аха, – улыбаюсь я. – И нисколько не сожалею.
– Хорошо.
***
Солнце бесцеремонно вторгается и слепит задницей мне в глаза, мир завершает свое
существование, я ослепла, и все кончено. А потом я переворачиваюсь и вижу лицо Джека на
подушке, ух, вот теперь все действительно кончено. Навсегда. Потому что моя вселенная взрывается.
Я издаю маленький, визжащий звук себе под нос, пока пытаюсь вспомнить, как я оказалась
здесь, в этом гостиничном номере. Воспоминания моментально обрушиваются на меня, и я более
чем немного зла на себя за то, что сдалась и осталась здесь без боя. Джек приоткрывает один сонный,
голубой глаз, лениво запускает пальцы в мои волосы и стонет:
– Кто дал тебе разрешение быть в сознании раньше шести, и как я могу это прекратить?
– Почему ты ко мне прикасаешься? – шепчу я. – Неужели это действительно так весело?
Потому что большинство людей говорят, что на ощупь они мягкие и ужасные.
Он смеется и прикрывает глаза руками, потягиваясь, словно только что проснувшийся кот,
который любит выгибать спину.
– Что ты хочешь на завтрак? Я могу сбегать и что-нибудь принести или мы можем заказать в
номер. Расчетный час в отеле – 13:00, у нас еще есть время.
– Прошлой ночью по пути сюда я видела кафе. Оно выглядело действительно шикарно и
неизменно пахло беконом. Ты должен пойти туда. А я украдкой выскользну в окно.
– Думаю, мы должны пойти вместе.
– Но ты мне куда больше нравишься, когда находишься на огромном расстоянии от меня.
Он перекатывается и, опираясь на локоть, играет с прядкой моих фиолетовых волос.
– Это невероятно противоречивое заявление, учитывая то, что ты сделала прошлой ночью.
– Я всего лишь прикоснулась к твоей спине! Не заставляй это звучать сексуально! – ахаю я. –
Я только что сказала «сексуально»? Вслух? Без заикания? Слава Иисусу! Постой, а Иисусу нравятся
занимающиеся сексом люди? Я постоянно забываю, кому что нравится.
– Ты мне нравишься, – шепчет Джек. И я элегантно падаю с кровати. Наступает
оглушительная тишина, а затем я выглядываю, подняв голову над матрасом, и машу рукой.
– Э-э, алло? Я здесь. И мне бы желательно не получить сердечный приступ до того, как я
91
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
достигну возраста, с которого законом разрешается употреблять алкоголь.
– Неужели это тебя действительно так сильно удивило? – ухмыляется Джек. Он делает паузу.
– Ты мне нравишься.
– Ах! – я поднимаю руки, ограждая себя.
– Ты мне нравишься.
– Прекрати.
– О, это будет забавно.
– Я буду убивать тебя медленно, – парирую я, но он уже встал и натягивает штаны. Я
невольно поджигаю всю свою лицевую область, когда понимаю, что он спал лишь в боксерах. Рядом
со мной. И за долю секунды до того, как он натянул штаны, я замечаю отчетливую выпуклость и
умираю, так вот что значит умирать?! Ты сгораешь, а затем прах разлетается и попадает кому-то в
глаз, и этот кто-то потом весь день ходит с красным глазом, а его коллеги думают, что это острый
эпидемический конъюнктивит, когда на самом деле это просто твой мертвый углерод…
– Айсис. Шшш.
– Сам шшш! – шиплю я. – У меня здесь пятнадцатый жизненный кризис из-за впервые
увиденного мужского барахла.
Он натягивает куртку и хватает с тумбочки бумажник.
– Я буду ждать тебя внизу.
– Я съем твоего первенца!
Он закрывает дверь, и я остаюсь одна. Одна, но с ним, ждущим меня внизу. В фантастическом
отеле. Чтобы позавтракать в кафе. Я щипаю ногу и взвизгиваю, когда не просыпаюсь. Я не вижу
никаких скрытых камер, но с другой стороны, если бы я их увидела, тогда они не были бы такими уж
хорошо скрытыми, верно? По крайней мере, я не думаю, что это подстава. Наверное, это
невероятный короткий сон, состряпанный моим бодрствующим подсознанием, но сейчас мне
наплевать. На какое-то время я с ним соглашусь. Я, толстая, уродливая девочка, спала в одной
постели с Джеком Хантером, моим заклятым врагом, моим соперником и теперь, видимо, немного
больше, чем просто моим другом.
И я чувствую себя в безопасности.
За завтраком мы с Джеком обсуждаем логистику. Он будет следить за IP Безымянного, а я
сделаю тщательную чистку своего компьютера. Когда мы стоим на стоянке с животами, полными
бекона и тоста, мы медлим. Я шаркаю ногами. Не имею ни малейшего понятия, что надо делать. Что
предполагается делать девушке, чтобы попрощаться с парнем, с которым она спала, но на самом деле
не переспала? Существует ли справочник для подобной фигни? Должна ли я очень быстренько
написать один и отправить его по электронной почте для себя в прошлом? А издательство вообще
работает так быстро?
Прежде чем я продолжу и дальше мучительно размышлять, Джек протягивает руку и гладит
меня по голове.
– Ты в порядке? Сможешь вести машину?
– А то, – я чувствую себя раздраженной из-за того, что он гладит меня, как ребенка, но также
ощущаю тепло внутри, в местах, о которых я даже не хочу думать. – Я как водитель «НАСКАР». За
минусом миллиона долларов.
– Досадно. Только представь, скольких бы людей ты могла бы раздражать, если бы владела
миллионами.
– По меньшей мере, человек десять. И их бабушек.
– Ах, да, древняя, почитаемая традиция Блейков раздражать бабушек.
– Потребуется лишь грязная сковорода и кот без розового, пушистого на нем свитера.